Ну, ясное дело, волновался он. От ожиданья весь дрожал.
Но потом-то я очень скоро убедилась, что желанье у него всегда было не в соответствии с тем, что получалось.
Ну как бы это объяснить?
Весь жар у мистера Шекспира уходил в пар.
Хотелось сладенького, а не умел куснуть.
Не очень он меня своими трудами ублаготворял.
И теперь, в ту ночь на той постели, в ту ночь перед его тридцатым деньрожденьем, сперва я думала, что все так у нас и получится, как всегда.
Дух бодр, плоть же немощна[52].
Господи Боже, ну прямо цветочек нежный-тонкий.
— Анна? — он закричал в тревоге.
— Да, — я соврала с досадой.
Глава одиннадцатая
Клевéты
Теперь пора, по-моему, вам рассказать про те клеветы Джона Лейна.
Почему теперь?
А потому что я так сказала, вот почему.
Моя книга, как напишу, так и будет написано.
Это моя история, ну, конечно, еще история про меня и мистера Шекспира, и вот — играю я нынче утром на клавесине, обычай у меня такой, и вдруг меня как стукнет, что я ведь вам еще не рассказала про клеветы Джона Лейна, а давно уж обещалась, аж в главе восьмой первой части.
Ну вот и хватит вас обещаньями кормить.
А все случилось так. Слушайте меня внимательно.
Джон Лейн, сам он стратфордский, хозяйский сын из Алвестонского поместья, отсюда в двух милях вверх по Эйвону. Лейны эти и Шекспиры друг друга терпеть не могут.
Лучше не спрашивайте, с чего у них пошло, — вражда еще с дедов начиналась.
Джонов дед, Николас Лейн, как Крез богатый был, а однажды хотел судом, из кожи вон лез, содрать с отца мистера Шекспира деньги за одного поросенка.
Мать Джона Лейна, так та, стервь, язык высунет, бывало, и рожи корчит за спиной у миссис Шекспир, едва завидит на базаре эту святую женщину.
Скверные ругатели они, умом не вышли, Лейны, и вся семья такая.
Джон Лейн, меньшой, так тоже он папист и пьяница — яблочко от яблони недалеко падает.
Вы, верно, помните, что Сусанна наша названа в честь прекрасной героини из апокрифов. Той, которую в распутности напрасно обвинили.
Ну вот, так же в точности и на мою дочь возвел напраслину этот Джон Лейн, поганец.
Случилось это летом 1613 года, как раз когда уж мистер Шекспир отошел от дел в театрах, чтоб тихо-мирно век вековать со мною дома в Стратфорде.
На одном званом ужине, народу много было, Джон Лейн надрался.
Вино развязало ему язык, и изо рта у него уж такая дрянь поперла.
Когда рыбу подали, он плюхнулся лицом в тарелку, однако же успел пробормотать, люди слыхали, что у старшей, мол, у дочки мистера Шекспира в причинном месте теча.
