Безмужняя | страница 72
Сидевшие вокруг стола посетители шумно отодвигают стулья и встают, а староста Старо-Новой молельни прямо говорит раввину, что он не понимает двух вещей. Во-первых, он не понимает, отчего раввин удерживал их, хотя они уже давно собирались уйти. А во-вторых, он не понимает, что здесь так долго нужно выяснять. Одно из двух: либо полоцкий даян мог освободить агуну — тогда раввины должны подтвердить, что он имел право это сделать, и никто не станет возражать; а если он не имел оснований так поступать, то и возиться с ним нечего! И отчего это реб Лейви велит им идти к другим раввинам? Ведь именно он — и никто другой — разрешает в Вильне вопросы халицы и безмужних жен.
— Подумайте, ведь и мы учили последнюю главу трактата Иевамот о женщине, чей муж умер за пределами Земли Израиля, да и комментарии к Мишне нам тоже известны — но все же мы никогда не слышали о том, что агуну можно освободить без свидетельства, — обращается один знаток Учения из молельни реб Шаулки к другому, как если бы раввина здесь и не было.
— Ладно, я вызову полоцкого даяна в раввинский суд, — цедит сквозь зубы реб Лейви, и глаза его, враждебно глядящие на посетителей, загораются желтым огнем. — Если он не признает, что ошибся, придется вааду предать это дело огласке. Но ответственность за все последствия ляжет…
«На всех нас», — хочет сказать в заключение реб Лейви, но не говорит. Один из посетителей, глянув на дверь за спиной раввина, вскрикивает. Другой поворачивает голову к двери и застывает с раскрытым ртом, будто бы проглотив язык. Старосты Старо-Новой молельни закрывают руками глаза, точно в лицо им прыснули карболкой. Реб Лейви видит, что все посетители пятятся в испуге. Страшная догадка заставляет его вскочить. Циреле приоткрыла дверь своей комнаты и пытается протиснуться в щель — и совсем нагишом!
Реб Лейви бросается к ней и, поскользнувшись, растягивается у двери. Циреле, желавшая пройти никем не замеченной, видит, что ее обнаружили, — и распахивает дверь. Приемную озаряет ее девичья нагота: узкое худое тело, выпирающие бедра и затененные уголки живота, снежно-белые нежные плечи и маленькие округло-плоские груди. С таинственной улыбкой на сжатых губах, хитро глядя вокруг горящими глазами, она мигом переступает своими точеными ножками через распростертое у порога тело отца. Реб Лейви вскакивает и толкает дочь с такой силой и яростью, что она влетает обратно в раскрытую дверь своей комнаты. Он захлопывает дверь и всем своим коротким грузным телом наваливается на задвижку, будто хочет подпереть падающий на него дом. Несколько пар рук помогают ему удерживать дверь.