Лапидус впал в отчаяние. Мог ли он раньше представить себе, что получить приглашение на обрезание станет его страстной мечтой? «Теперь я лишний на земле, совсем лишний», — бормотал он безнадежно, но воспрянул духом, едва прослышав о скандале в городской синагоге в день Симхас-Тойре. Лапидус узнал, что, оказывается, полоцкий даян снова выкинул фортель: разрешил агуне выйти замуж. И вот простонародье хочет сбросить с себя бремя еврейства, потому что раввины замалчивают это дело.
В субботу утром Лапидус отправился в молельню реб Шаулки, оплот ярых агудасников[76]. Из окон молельни видны мясные лавки, слышатся крики мясников, угрожающих, что они поедут в Ошмяны за привозным мясом. Собравшиеся в молельне чувствовали себя точно на острове среди бушующего моря и вдвойне обрадовались неожиданному гостю, Лапидусу, который к тому же согласен, что в правлении общины и даже в польском сейме должны сидеть истинно богобоязненные представители Агуды, а никакие не мизрахники[77]. Прихожане дружески поздоровались с моэлом и спросили: неужели в синагоге братства Торы, где он обычно молится, уже не собирается миньян в субботу утром? По нынешним временам все может быть!
Лапидус ответил не сразу. Он очень искусно покрыл голову талесом, затем откинул его на плечи и стал бормотать псалмы. Прочитав несколько молитв подряд, он огладил свою бородку и поднял взор к потолку: он не знает, набралось ли без него в братстве Торы достаточно людей для миньяна. Он бежал оттуда, потому что там тычут ему в глаза, что полоцкий даян разрешил свадьбу с мужней женой, а раввины это замалчивают.
— Что же следует предпринять? — спросили агудасники.
Лапидус ответил, что он знает, как надо действовать. Но сейчас пора начать молиться, чтобы не опоздать с чтением Кришме[78]. Потолковать можно и потом. Агудасники приступили к молитве с просветленным сердцем, успокоенные уверенностью и мудростью моэла Лапидуса. При чтении Торы его почтили восхождением. Он ответил щедрым пожертвованием, что еще больше возвысило его во мнении молящихся. И когда после окончания молитв он заговорил, его слушали с глубоким почтением.
Виноваты виленские раввины, сказал Лапидус. Виленские раввины, почитаемые по должности своей, — страшные гордецы. Если кто-нибудь из прихожан пытается дать им совет, они кричат: «Не вмешивайтесь! Не ваше дело!» Поэтому нужно, чтобы к реб Лейви Гурвицу отправилась делегация от молельни реб Шаулки и потребовала отлучения полоцкого даяна. Тогда мясники увидят, что еврейство не попрано, и перестанут кричать о привозном мясе. Гемора утверждает, что невежда-простолюдин ненавидит талмудиста сильнее, чем гой — еврея, а жены простолюдинов еще хуже своих мужей, и потому их следует припугнуть.
