Гута и Голда пошли к сестре и все рассказали. И добавили, что, если бы мать не закляла себя обетом умереть до того, как ее дочь пойдет против Закона, — их, сестер, ни капельки не тронуло бы замужество Мэрл без разрешения раввинов. Испуг и злость охватили Мэрл: значит, судьбу свою она проиграла навсегда?! Раввин говорит, что хоть она и не получает известий о муже уже шестнадцать лет, это еще не доказывает, что его нет в живых. А если Ицик жив и не хочет о ней знать, она тем более вправе выйти замуж. О, если б она знала, что он живет с другой, она давно бы уже имела другого мужа! Но если Ицик мертв, как ей подсказывает сердце и как явствует из тысячи доводов, то почему же она обязана душить себя одиночеством до самой смерти? Теперь она именно поэтому, назло всем, станет искать себе мужа, настоящего мужчину, которого ничем не запугаешь, не такого, как кладбищенский хазан, что не может шагу ступить без разрешения какого-то несчастного раввинишки.
Калман вполне понимал, что другой такой красивой и хорошо зарабатывающей женщины ему больше не встретить. Его счастье, что Мэрл настолько сбита с толку судьбой, что готова идти под хупу[21] даже с ним. Это сокровище, которое нельзя упускать из рук. Но Калман всю жизнь был благочестив и боялся пойти против решения раввина. Он также знал, что мать Мэрл только потому стоит за него горой, что он ведет себя по еврейскому закону. А если он решит жениться без разрешения раввинов, старуха тут же станет отговаривать дочь.
И снова Калман расспрашивал, вынюхивал, бегал, пока однажды не хлопнул себя по лбу: он стоит в воде и просит напиться! Ведь можно пойти к раввину Ошер-Аншлу, что в Гитки-Тойбином переулке. Реб Ошер-Аншл, брат жены реб Лейви Гурвица, занимается разводами, а ведь это почти то же самое, что халица и освобождение агуны. Калман вообще не мог понять, почему делами разводов и освобождения агун занимаются разные раввины.
Реб Ошер-Аншл — раввин по разводам
«К чему особый раввин по разводам и отдельный раввин по делам халицы и безмужних жен?» — такой же вопрос задавали себе и другие виленские евреи; вот какое разумное объяснение они давали этому обстоятельству. Когда агуна или вдова, которая не может получить халицы, приходит к раввину жаловаться и просить, чтобы он нашел для нее выход из такого положения, лишь человек с железной волей может ей отказать. Поэтому виленский ваад[22] поручил эти дела реб Лейви Гурвицу, который и сам был горемыкой, а своим криком мог заставить замолчать даже самого заядлого спорщика. Иное дело, если приходят насчет развода. Молодожены ссорятся, бывает, по нескольку раз в году — и тотчас бегут разводиться. И если раввин несдержанный, он может взять да и согласиться, пойти им навстречу и развести их без волокиты. Те, чтобы насолить друг другу, переженятся с другими, а потом будут рвать на себе волосы! Немало вспыльчивых людей и среди коэнов
