Все, как положено римскому военному лагерю.
За исключением того, что это германский военный лагерь…
Я толкаю жеребца пятками. Вперед, вперед! Быстрее!
Что будет, если в открытом бою столкнутся легионы и серый поток германской конницы?
Ну, варварам точно не поздоровится.
Лучше нашей пехоты нет ничего. Даже несокрушимая фаланга спартанцев, даже парфянские катафрактарии, закованные в железо с головы до ног, на лошадях, покрытых панцирями, не рискуют сталкиваться с легионами лоб в лоб.
Солдат Красса парфяне закидывали стрелами издалека.
Не принимали открытого боя. Умные люди парфяне. Знали, что в прямом столкновении легионы сомнут их к чертовой матери.
Поэтому парфяне изматывали легионеров и водили их по пустыне. Засыпали стрелами. Закидывали камнями…
Жажда, усталость и сомнение воинов в собственном полководце довершили остальное.
Погибли тысячи.
Легионов Красса больше нет. А его голову парфяне прислали в Армению, царю Артавазду — как подарок.
* * *
Главные ворота. С наступлением темноты они закроются окончательно. Но мы успеваем. Хотя и в последний момент — часовые уже начали поднимать мост. Часовой оборачивается на окрик Тита Волтумия. Пауза. Германец смотрит на нас, мы на него.
Все-таки непривычно видеть варвара в римских доспехах! Шлем застегнут, как положено, лорика начищена. Часовой выпрямляется, поднимает руку: стой. Дисциплина.
— Пароль! — требует он с жутким акцентом. "Тессе'ххра" вместо "тессера". Варвар раскатывает "р" горлом, словно там что-то застряло.
— Понятия не имею, — говорю я. — Придумай что-нибудь сам. Я Гай Деметрий Целест, легат Семнадцатого легиона, приехал к вашему командиру.
Короткая заминка. Через некоторое время они находят караульного офицера, тот приказывает открыть ворота. Мы въезжаем в лагерь. Ровные ряды палаток слева и справа, главная улица, освещенная кострами…
Едем шагом.
Санктум Преториум, главная площадь лагеря. Священное место. Караульный офицер предлагает нам спешиться.
Я знаками отсылаю варваров прочь и иду к палатке командира. Здесь трудно заблудиться. Все, как в настоящем римском лагере. Разве что палаток поменьше. И вокруг одна варварская речь.
Тит Волтумий следует за мной. Лицо у него странное. Похоже, он такого не ожидал.
Горят костры. Палатки выставлены настолько ровно, словно этим занимался сам великий Евклид. У германцев теперь и землемеры есть?
"Они не слижут кровь с наших рук, Гай", вспоминаю я слова Нумония Валы.
"Они откусят нам пальцы".
