Мне — двадцать один год.
Луцию двадцать пять, Квинту — хотя он выше нас обоих на голову — всего шестнадцать.
Наш отец убит во времена проскрипций.
Его казнили по приказу Августа. Имущество и земли отца конфисковали, но приданое матери Квинта — бросившейся в ноги принцепсу — оставили. Так что у нас есть, что проедать и чем распорядиться. Позже Луций получил назначение в Паннонию, успешно командовал когортой, затем отрядом союзников и частично восстановил состояние семьи. Теперь мы достаточно богаты, чтобы в будущем я мог стать сенатором.
А теперь смерть матери Квинта подкосила нас снова.
Идет дождь. Капли летят сквозь проем крыши во внутренний дворик, разбиваются о камни. Щелк! Щелк! Щелк! Медленно. Другие падают в маленький бассейн.
Мы стоим рядом. Наши с Луцием тоги мокрые, туника Квинта тоже. Капли с волос стекают на лица. Словно мы плачем.
— Братья, — произносит Луций. — Братья…
И замолкает.
— Мама, — говорит Квинт.
Мы молчим, стоя под дождем, вода струится с наших одежд и собирается в лужи на мозаичном полу. Мама Квинта, думаю я. Она была красивой. Квинт опускает голову и хлюпает носом — как в детстве. Он самый младший.
— Все будет хорошо, брат, — говорю я. Поворачиваюсь и иду вдоль галереи. Мы справимся.
В последний момент я оборачиваюсь и вижу их, стоящих рядом у бассейна с дождевой водой. Луций и Квинт. Они совершенно не похожи друг на друга. И одновременно они — одно целое. Это так правильно, что у меня щемит сердце.
Это мои братья.
* * *
Мы часто в детстве дрались. Лупили друг друга всем, что под руку попадется.
Это бывает.
Только самые близкие люди могут сделать тебе по-настоящему больно.
Друг.
Что это слово значит для меня?
Как поступить, если человек, которому ты доверял, оказывается убийцей и предателем? А? Не знаешь, Гай?!
А ты подумай. Подумай, пока есть время.
Глухой перестук копыт. Солнце почти зашло, кроваво-красный закат — медленный, неторопливый — опускается на германскую землю.
Я — думаю.
* * *
Мы подъезжаем к расположению ауксилариев. Три германские когорты находятся здесь во временном лагере.
Смеркается.
Аккуратный частокол окружает лагерь по периметру, колья заострены — все по уставу. На деревянных башенках застыли часовые — я вижу их черные силуэты на фоне пламенеющего неба. Вокруг лагеря идет ров, тускло блестит вода. Отлично. Уверен, размеры рва и количество воды в нем соответствуют самым строгим военным правилам.
Мы подъезжаем к главным воротам. Они находятся на северной стороне прямоугольника.
