— И ты нарушил запрет?
— Совершенно верно.
— И что дальше?
Фокусник пожимает плечами. Теперь мне кажется, что ему больше лет, чем самому Августу.
— Об этом донесли правителю, и меня посадили в тюрьму. Это вполне милосердно, потому что с тем же успехом мне могли отрубить руки. Или повесить вниз головой на ближайшем дереве. У нас это обычное дело… Тюрьма. Не самое приятное место. Я провел там пять лет. Пять очень долгих лет. А когда меня почему-то выпустили, я пошел домой.
— И?
Философ улыбается. Загадочно и мудро. И даже почти весело.
— И не дошел.
— Жалеешь об этом?
— Иногда.
Молчание. Философ крутит тонкими черными пальцами, разминает суставы. Достает монету и начинает перекатывать по костяшкам. Вечная работа, иначе потеряешь навыки.
В комнате клубится сладковатый дым. Поднимается над жаровней.
— Но откуда у Луция фигурка из Атлантиды?
Это то, чего я пока не понимаю.
— Я дал ему, — говорит помощник философа, сидящий в плаще с капюшоном, закрывающим лицо. Он встает, делает шаг — ко мне. Словно огромная тень движется за ним — я моргаю. Нависает над целым миром, поглощая свет. Нет, показалось.
Я почти испугался. Надо же…
Всего лишь игра света.
Я вглядываюсь во тьму под капюшоном. Кладу руку на рукоять меча.
— Кто ты? — спрашиваю резко. — Отвечай!
Молчание. Вместо ответа помощник поднимает забинтованную ладонь к голове и откидывает капюшон. Я моргаю. В первый момент это кажется дурацкой шуткой. Боги!
Невольно отшатываюсь.
Чрево Юноны! Боги!
Под капюшоном — полупрозрачная голова с прожилками. Биение сердца отдается по всему телу.
Призрак, которого я видел однажды, во время схватки с германцами. И вот он здесь, передо мной.
Я вытягиваю гладий из ножен. Легкий скрежет. Тусклый блеск железного клинка.
"Это мой меч. Я буду убивать им своих врагов".
Даже если эти враги — не совсем люди.
— Приветствую тебя, Гай Деметрий Целест, — говорит призрак. — Ты спрашивал про Атлантиду? Я могу рассказать.
Я молчу. Возможно, стоило бы сначала ударить, затем рассуждать, но…
Почему-то мне кажется, что меч не причинит ему вреда.
— Откуда тебе знать? — спрашиваю я.
Стеклянный человек негромко смеется. Так, наверное, смеются боги…
Полупрозрачные зубы в полупрозрачном рту. Полупрозрачный язык.
…Боги, чтоб их, отвратительно смеются.
— Потому что я — из детей Посейдона, — говорит он.
— Как? — я не сразу понимаю.
— Вы называете нас… атлантами.
— Что?!
Океан покрыл развалины великой Атлантиды. Остались только сказания…
— Меня зовут Пасселаим. Я — один из последних атлантов.
