Эдуард лежал на столе, бледный, бесцветный, убранный цветами, и все сплошь розы, розы, белые розы, и его меч лежал у него на груди, это было красиво, так красиво, что даже не пахло смертью, как поле боя. Я коснулась его руки, холодной, страшной, синей, едва удержалась, чтобы не закричать. Кажется, я сама виновата, кажется, я сама думала об этом не далее как вчера.
Мы воскресаем каждый раз… интересно, настанет ли когда-нибудь такой бой, после которого мы не воскреснем…. Наверное, это был какой-то знак, начало какой-то новой непонятной эпохи, где смерть Эдуарда была только первым звеном в страшной цепи.
Я знала, что времени нет. Я знала, что черный отряд уже ждет нас на границе поля, зорко смотрит в туман. Я знала, что мне еще придется объяснять своим людям, что случилось, и что они должны делать дальше – но в запасе у меня было несколько минут, и они принадлежали только мне. И мои слезы принадлежали только мне, я была хозяйка своим слезам, и сама решала, когда дать им волю. Нет, эти минуты и эти слезы принадлежали не только мне, но и ему, нам вместе…
Аш-два-аш-четыре… Е-семь, е-пять…
Николай обернулся напоследок, прежде чем зайти в темную арку. Сумка неприятно оттягивала руки, странно, а вроде бы нет ничего в ней такого, или кирпичей мне Серега туда понакидал… За ним не убудет, озорник тот еще… Мне все кажется, пешки он в рукава прячет, у него же вон какие манжеты здоровенные, туда слона можно запихнуть, да не шахматного, а настоящего, с ногами и с хоботом.
Це-пять… Де-четыре…
Я ему устрою, я не я буду, если завтра ему не устрою, не покажу, кто здесь настоящий гроссмейстер. И это не Серега, это уже точно не Серега, я даже знаю его слабинку, когда он снова выставит своего слона и оставит королеву неприкрытой…
Легкий топоток, похожий на стук копыт, послышался сзади. Николай обернулся, ничего не увидел, арка сзади была пуста, и дворик вокруг пуст. Это даже неприятно, когда со всех сторон окружает вот такой пустой дворик, хоть бы человек промелькнул, хоть бы кошка пробежала, свернулась клубочком под крыльцом, хоть бы чья-то тень… Никого и ничего не было, все как будто вымерли или испугались чего-то…
Николай поправил сумку и заспешил к дому. До дома оставалось немного, еще одна арка, и вот сюда, вбок, вбок, в спасительный подъезд, там, конечно, тоже много всего, но все-таки уже у себя дома… Николай нащупал в кармане ключи и свернул в арку.
Что-то показалось из арки, что-то темное, легкое, от него пахло лаком и деревом, мертвым, обработанным отточенным деревом – но это что-то было живым, оно шевелилось, оно сгрудилось вокруг Николая, и человек увидел, что их было четверо, четыре всадника, закутанные в плащи. Кони, похожие на деревянных лошадок, такие когда-то продавались в магазинах, еще когда Николай был маленьким, ему хотелось такую лошадку, ему не покупали. Теперь Николай каждый вечер правил деревянными конями и деревянными слонами и пешками.
