– И что за конфетка?
– Тухлятина! Они решили назвать заведение “Пушкинские встречи”. Из-за того, что здесь когда-то прогуливался великий поэт… А ведь это моя давнишняя идея…
– Ну, вполне…
– Да ты дослушай! Они сами ни одной строки из Пушкина не знают! Более того, все надписи хотят сделать почему-то на английском. “Пушкинс миитс” – это название кафе. И так далее: “Клоузет”, “Оупен”, “Вумен”, “Мен”… Представляешь! На единственном окошке занавеска с профилем бедного Пушкина, а швейцар – непременно негр в белых перчатках. Ты ж понимаешь, как бы арапчик, да не ряпчик, якобы дальний родственник поэта. Чистый бред! Мне предложили место официанта. Кстати, все официанты должны отпустить бакенбарды и накрутить волосы… Ну, как, представляешь меня – кудрявым шатеном с бакенбардами и в ливрее?!
Я не выдержал и расхохотался. Такого я себе представить не мог. Да, все походило на полный абсурд.
– В общем, конфетка “Пушкин” в фальшивом заграничном фантике.
– Ну, бакенбарды и негр как-то еще можно понять, – сквозь смех проговорил я. – Но при чем тут “Оупен” и “Вумен”?
– Да, не поддается никакой элементарной логике! – Василек опять грохнул кулаком по столу. Графин с вином задрожал и покачнулся. – Абсолютно не поддается! Они объявили Пушкина демократом. Конечно, в их понимании этого слова. И сказали, что только английский язык отражает основной смысл подлинной демократии. Хотя и на нем они ни бельмеса ни шурупят. Уже потом они цинично мне заявили: “Ты что, болван, думаешь сюда будут приходить на Пушкинские чтения? Ни фига! Только пожрать и выпить. А “оупен” и “клоузед” как раз и привлекут состоятельных клиентов, чем плебейские «открыто» и «закрыто». Представляешь, великий и могучий они уже называют плебейским!
– В таком случае, – резонно заметил я, – зачем они вообще прицепились к Пушкину? Назвали бы свою забегаловку “Stiven King’s Horror”. Швейцара бы разрядили под мертвеца, а официантов под вампиров и газонокосильщиков. И объяснять никому ничего не надо.
– Нет! Все гораздо проще. И гораздо страшнее. На фига им Стивен Кинг. Ему и без нас нормально живется, а у нас он и так на плаву. Им нужен Пушкин. И не меньше! А больше! Да ты сам прекрасно знаешь – почему! Им нужны… Все мы, наверно… И все, что у нас есть…
– И что же ты сделал, Василек? – Майя сжала в руке бокал.
– Поначалу я был просто в шоке. Даже думал поджечь этот подвал, чтоб никому не достался. Но потом… Потом спасение само свалилось на мою голову.
