– В виде кого?
– Да притащились тут какие-то отвязанные художники, предложили помочь материально. Хотят снять мой подвальчик под выставку своих работ. Представляете, ребята, за несколько вечеров я рассчитаюсь со всеми долгами и даже кое-что здесь отремонтирую! Возможно, даже смогу провернуть свою давнюю идею – организовать настоящие “Пушкинские встречи”. Приглашать стоящих поэтов, певцов, артистов, чтобы читали стихи Пушкина, свои стихи о нем.
– М-да, – неопределенно протянул я. – Странно все. Какие-то непонятные художники, какие-то бешенные деньги… За твой захудалый подвал… Тебе не кажется, что здесь что-то нечисто? За эти же “бабки” они вполне могли бы какой-нибудь солидный зал арендовать.
– Если честно, я и не думал над этим. Да и что за дело. Повисят картины несколько дней и вся недолга.
– Но ты хоть видел эти работы?
– Нет, но судя по виду их создателей… Наверняка, какой-нибудь супер-архи-авангард. Мазня, одним словом.
– Уж не знаю, не знаю… Когда говоришь выставка?
Василек взглянул на часы.
– Через часок они притарабанят свои работы. Так что приглашаю. Хотя, если честно, рожи у них еще те. Так что, может быть, вам и не нужно оставаться. Особенно Майе. Вдруг какая порнуха, черт его знает! Сейчас всего можно ожидать!
– Ничего, Василек. Мы переживем, так что останемся. Хочется посмотреть на этих спасителей, да, Майя?
Она в ответ утвердительно кивнула.
– Мне здесь очень нравится, Василек. А, кстати, нет ли у тебе еще пару порций глазуньи и графина с вином?
– У меня даже где-то припрятан коньяк! Если его еще с лимоном и сыром, да к яичнице, – Василек поцеловал кончики пальцев. – Исключительно для тебя, Маечка. Я мигом.
Я был готов дать голову на отсечение, что он вновь помчался домой за деликатесами, припрятанными к какому-нибудь празднику. Похоже, сегодня этот праздник для него наступил.
– Да, Кира, – заключила Майя. – Сегодня – исключительный день. И ничто мне сегодня его не испортит. Ничто и никто!
Уже через час, выяснилось, что Майя поторопилась с таким утверждением.
Когда Василек упомянул о сомнительных рожах так называемых “художников”, то можно было уверено утверждать, что тем самым он выдал им большие авансы. Это были не просто сомнительные рожи. Косматые, бородатые, рваные и грязные, обвешанные какими-то значками и бусами. В их презрительных мутных глазах я сразу же заметил давно поселившееся вокруг нас зло. И если Василек этого не видел, то лишь по простоте душевной. Подобные типы просто так ничего не делают. И здесь непременно надо искать какой-то подленький подтекст. Но последнего я пока не видел, поэтому решил подождать.
