– Меня зовут Гретта, – томно сказала она, опускаясь на мягкую шкуру какого-то зверя, валяющуюся на полу. – Запомните, Григ, Гретта. Такое редкое имя…
У меня промелькнула единственная в то мгновение мысль. Я не ошибся. Она, действительно, немка.
А потом долго болела голова, как с похмелья, хотя кроме чая мы ничего не пили. А еще – чувство досады. И чувство отвращения к Гретте, и ее шикарному дому, и к ее ажурным чулкам. И я, зацепив их двумя пальцами, словно боясь ужалиться, забросил куда-то в угол.
– Григ, – она лежала на постели, раскинув костлявые руки. – Григ, помните, у Маркса…
Я поморщился. Я терпеть не мог литературные сравнения. И терпеть не мог литературные фразы на утро. Я вдруг вспомнил свою рыжеволосую Мышку, которая вскакивала утром с постели, широко распахивала окно и кричала на всю нашу запыленную каморку. А, может, на весь наш запыленный мир:
– Гришка? Знаешь, на кого ты похож?
И я делал умный серьезный вид, помня, что я – незаурядные фотограф, и бубнил:
– Я похож на гения.
Она хохотала. И опускала рыжую копну волос на мое непроснувшееся лицо:
– Нет! Ты похож на кальмара!
Я хватал ее в свои объятья. И долго не отпускал. И думал, что никогда не отпущу от себя. Как я тогда ошибался…
Гретта так же лежала, раскинув руки на белоснежной накрахмаленной постели и хриплым поучающим голосом внушала мне какие-то мудрые истины из книжек, которые были написаны далеко не ей и не мной. А те, кто их написал, наверняка не верил в них, а просто решил подшутить над этим миром, так все всерьез воспринимавшим. Всерьез его не воспринимала только Мышка. И, может быть, когда-то нами любимый наш друг Моцарт, которого сегодня я так легко предал.
– Ты что-то сказала, Гретта? – раздраженно спросил я.
И она уловила это раздражение.
– Григ, – и ее хрипловатый голос стал как-то мягче и даже похож на мяуканье. По-моему она испугалась, что потеряет меня. – Григ… Я же знаю… Я вижу… Тебя вижу… Но ты способен на большее в жизни. Честно, Григ. Так по-русски – честно?
Да. По-русски ты произнесла правильно. Че-ст-но. Но для кого?
– Ты о чем, Гретта?
– У тебя может быть все. Но ты растрачиваешь себя на пустяки. Ты достоин другого, Григ…
Я это знаю и без тебя, Гретта. Но образ огненно-рыжей девушки (таких волос не бывает, я знаю!) не дает мне покоя.
– Григ, я видела твои работы.
И тут я вздрогнул. Мое раздражение мигом улетучилось. Она сумела задеть за живое.
– Твои работы прекрасны, Григ. Но им что-то не достает. Вернее, в них слишком много чего-то. Я не знаю что это.
