Что? Я повернул к ней побледневшее усталое лицо, видимо, от бессонной ночи и отдаленных мук совести.
– Что им не хватает, Гретта?
– В них слишком много… Ну, как это по-вашему… Какой-то яркости… Каких-то бликов… Нет, я не про то говорю. В них слишком много со… Солнце? Правильно я произношу?
* * *
Я резко сжал ее плечи.
– Разве это так плохо, Гретта?
Она рассмеялась кривозубой улыбкой и освободилась из моих цепких объятий.
– Это ни плохо, ни хорошо. Просто это не так. А в мире, Григ, запомни, есть что-то большее, чем солнце.
Мне хотелось спросить, в каком мире и по каким законам, но я почему-то промолчал. Я почему-то понял, что она права…
Я остался у нее. Во всяком случае, я принял ее пенящуюся душистую ванну, ее пушистое полотенце, пахнущее духами, ее мятные салфетки, которыми я любил промокать губы и ее удивительное знание места всем вещам. Она любила вещи и отлично понимала, что вещи – это неотъемлемая наша часть. Часть нас, метущихся, бесприютных. И она прекрасно уловила, что мою метущуюся, бесприютную душу могут заменить уют и покой. То, что никогда не могла мне подарить Мышка в своем беспорядочном мире.
И я согласился…
И я не вернулся в наш маленький дом, который раньше мне казался хрустальным раем, а теперь в моих мыслях выглядел всего лишь жалкой каморкой с протекающим потолком. Я не вернулся ни через день, ни через два… К тому же в эти дни события понеслись с такой бешеной скоростью, что места не было воспоминаниям о девушке с огненно-рыжими волосами, которых не бывает в природе. За эти дни я преуспел во многом. Гретта ввела меня в солидный круг солидных престижных людей, о котором я мог раньше только мечтать. К тому же на второй день нашего знакомства она подарила мне фотоаппарат. Это было настоящее чудо! Я и не подозревал, что на свете существует такая совершенная безукоризненная аппаратура. Я начал с чистого листа. И мне это удалось. Я сделал уйму снимков. Я фотографировал все, что мне попадалось на глаза с каким-то бешеным нездоровым энтузиазмом.
Развалины домов, пересохшую потресканную землю, мелкий моросящий дождь. И каково было мое изумление, когда на готовых снимках появлялось не просто визуальное представление о мире. Все приобретало какой-то иной, тайный смысл. Я ликовал, как мальчишка. Я наконец-то обрел то, что искал долгие годы, искал мучаясь, не досыпая, спотыкаясь и падая на кривых дорогах. Я наконец-то легко обрел свое я. И понял, что наконец мои снимки оценят по достоинству. С этого часа начнется мой взлет.
