Клаудия на несколько секунд замолчала, отдавшись музыке, но от этого стало еще хуже, поскольку ее одолели иные, далеко не невинные мысли.
Например, как ее груди упираются в его грудь, какое у него твердое, мускулистое плечо, и эта сумасшедшая пульсация в паху, когда их бедра соприкасаются, вызывая внутренний жар.
— Ты разбил сердце своей матери.
Слова прозвучали как гром среди ясного неба, но она всегда хотела сказать ему об этом. Женитьба без приглашения родителей серьезно обидела Глорию. Хотя та и пыталась всячески подчеркивать, что она все понимает, но Клаудия была за дверью, когда Глория, припав к плечу ее матери, рыдала навзрыд. Слышать это было так тяжело, что разрывалось сердце.
Может быть, не следовало говорить ему об этом, но он десять лет жил в свое удовольствие, не задумываясь, как часто его решения сказывались на них. Не лучшим образом.
Конечно, это его жизнь, и он вправе был принимать решения самостоятельно. Но от этого они не переставали оказывать эмоциональное воздействие на его близких.
Люк продолжал смотреть в одну точку поверх ее плеч.
— Когда переехал в Лондон? Я знаю.
— Нет. Когда женился на Филиппе и не пригласил ее на свадьбу.
— Что? Это не была… свадьба, — бессвязно объяснял он, — ни платья, ни свадебного торта, ничего такого. Мы быстро зарегистрировались в обеденный перерыв и потом вернулись к работе. Даже не ездили в свадебное путешествие.
Клаудия взмахнула ресницами. Ужасно. Не удивительно, что Филиппа ушла от него. Она-то уж точно, еще с шести лет, знает, какую свадьбу хочет. Настоящее романтичное празднование на пляже и роскошный прием в «Тропикане».
— Твои родители отправились бы на край света, только бы быть на твоей свадьбе, независимо от того, как ты решил это отпраздновать.
Люк почувствовал укол совести. Клаудия права, ее слова больно ранили.
— Мы никого не приглашали, даже родителей Филиппы.
Клаудия пожала плечами:
— Ладно.
— Когда я говорил с мамой, она ничего не сказала об этом.
Он не хотел ранить мать, но, если бы хоть на мгновение заподозрил подобный оборот дела, купил бы им обоим билеты на самолет.
Клаудия округлила глаза:
— Ну конечно, не сказала, идиот. Ты был так блаженно счастлив, она не хотела подрезать тебе крылья и демонстрировать недовольство. Она же твоя мать и не захочет, чтобы ты чувствовал себя виноватым.
— Надеюсь, у тебя-то совесть спокойна.
— Как ни странно, сегодня вечером, да.
— Сегодня добрая ночь.
От его глубокого взгляда у нее в животе разлилась волна тепла.
