Рауль слегка отодвинулся, сказал: «Конечно» — и отошел. Клаудия осталась лицом к лицу с Люком. Его рука опустилась ей на бедро, кожу под его рукой обдало жаром.
— Не знала, что ты умеешь танцевать.
— Я плохо танцую. Но могу танцевать вот так. — Он крепко привлек ее к себе.
Клаудия задохнулась от неожиданно возникшей близости. Это было так странно и неожиданно. Они соприкасались бедрами, так приятно, лучше, чем любые танцы с профессионалом Раулем. Она чувствовала по его напряженной руке: Люк ощущает то же самое.
Стоит ли с ним танцевать. На кону двадцатилетняя дружба.
— Это не дискотека, — пробормотала она.
— Да. Но это реальность, а не фальшивка для рекламы бизнеса Рауля.
Клаудия посмотрела ему прямо в лицо. Она и забыла, насколько он рослый. В Рауле при всей его испанской красоте едва ли больше шести футов, и ей приходилось подстраиваться под него.
Гладкая щека Люка, вот она рядом, до нее доносились нотки пряного лосьона. Если бы они были любовниками, спаси Господи, она бы встала на цыпочки и губами провела от ложбинки у шеи к щеке.
— Почему мой танец с Раулем тебя так взволновал?
Вместо ответа, Люк так сильно прижал ее к себе, что две спелые возвышенности с ложбинкой между ними еще более соблазнительно выступили из выреза развевающегося платья.
Потому что мне невыносимо видеть, как этот хлыщ смотрит на твою грудь. Все мужики смотрят на нее. Мне невыносимо понимать, что он прикасался к ним. А я нет. Во всяком случае, как следует.
Не стоит этого говорить.
Он медленно перевел взгляд на ее лицо. Голубые глаза в лучах света сияли, как полированная бирюза.
— Не знаю, почему это меня взволновало.
Неожиданно честное признание. Она не знала, как себя вести. Часть ее хотела убежать и спрятаться, другая, напротив, так и норовила облизать его шею. Теплая волна дрожи, которая, по ощущениям, поднималась снизу по мере того, как их нежные прикосновения друг к другу участились.
Клаудия оторвала от него взгляд и попыталась сменить тему разговора, чтобы погасить нарастающее возбуждение.
— Почему ты никогда не говоришь о Филиппе?
Люк слегка опешил от неожиданного вопроса.
Черт возьми.
— Не о чем говорить.
Клаудия воздержалась, чтобы не закатить глаза.
Это заявление само по себе являлось предупреждением о его душевном здоровье.
— Что с вами произошло?
Люк сжал челюсти.
— Не думаю, что тебя это хоть как-то касается.
Мысль о предательстве Филиппы, ее неверности заставляла Люка чувствовать себя едва ли не кастратом, и сейчас, когда он танцевал с самой прекрасной женщиной на земле, совершенно ни к чему это обсуждать.
