Для постмодернистов и концептуалистов, при том что они, безусловно, исповедовали идею свободы, либерализм был теснее всего связан с неприемлемой «шестидесятнической» эстетикой. Д. А. Пригов, например, замечал: «Вот я сейчас долго работал с языком либеральной публицистики, которая достаточно взвинчена, истерична, сама не понимая того, что она скорее верлибровская поэзия, чем журналистика». [49]
Компрометация либеральных идей (в результате шока от проведения «либеральных реформ», событий октября 1993 года, неудач правления Б. Н. Ельцина и т. д.) шла рука об руку с самокомпрометацией либеральной публицистики (ее пафосность и истеричность отмечал не только Пригов). Поскольку для прозы и поэзии идея свободы была «организатором» поэтики и эстетики, раскол либеральной (условно говоря) литературы прошел как раз по этой линии. Получилось, что эстетически Г. Бакланов и Ю. Бондарев, А. Кушнер и Ю. Кузнецов, Д. Гранин и В. Распутин, Л. Зорин и В. Розов (разделенные идеологически) ближе друг к другу, чем либералы и демократы – по убеждениям: Г. Бакланов и В. Сорокин, А. Кушнер и Л. Рубинштейн, О. Чухонцев и Д. А. Пригов, Д. Гранин и Вик. Ерофеев.
Эпатаж, скандал, провокация стали эстетически привлекательными, они словно освежали спертый воздух замкнутого идейнолитературного пространства. И все это на фоне определенной идейной и эстетической усталости, исчерпанности и, как результат, снижения литературной продуктивности, клонирования вместо естественного развития, имитации вместо органического наращивания.
В последнее время наблюдается новая перемена блюд на общелитературном столе: идет атака на либералов со стороны литературных радикалов и литературных консерваторов. Но, что примечательно, началась она с атаки либералов на самих себя. Вот, например, М. Золотоносов пишет о Людмиле Петрушевской, «Новом мире» и Владимире Лакшине: «Это характерно для либерала-шестидесятника, привыкшего дышать ворованным воздухом». [50]
Что касается радикалов, то они присоединяют к антилиберализму либералов свое возрождение ценностей сталинской литературы. Симптоматичны попытки реабилитации цензуры [51] , силы, порядка, диктатуры, вплоть до фашизма.
Само появление в «Независимой газете» новой рубрики «Свежая кровь» говорит об игре с тоталитарно-фашизоидными понятиями, как, впрочем, и материалы газеты «Консерватор» второй редакции. Литераторы, выросшие в более или менее свободной стране, не испытавшие на себе «прелестей» советского режима, начали присоединяться к идеологии газеты «Завтра». Приведу слова вошедшего (введенного) сейчас в моду (либералами же!) Александра Проханова: «Крестовый поход детей» [с железными прутьями] – это ответ на распад, разврат, содомизм, процветающие в некогда священной Москве». [52]
