Скажем, в 1920-е годы в Советской России и после Второй мировой войны в Европе озабоченность вопросами, что такое литература, что такое писатель, что такое поэт, как писать сегодня (и можно ли), была на много градусов выше. А сегодня и так можно, и сяк можно. Принципиальной полемики я не вижу. Если, конечно, не брать в расчет скандалы, только разве скандалы – это полемика? Скандалы делают в кружке, в «кланчике», как говорят у Пруста, а общество, большое общество, для скандала не требуется (и наоборот). Вот во что превратилось модерное значение литературы. Поскольку модерн на нашей почве, можно сказать, еще не родился (хотя несколько раз пытался), то и с принципиальными спорами тоже не ладится.
Сравнительно новое значение литературы – это литература как потребительское благо, если угодно – как товар. Она (книга, или серия, или глянцевый журнал) входит в потребительскую корзину. И тут уж у кого какая корзина. Если в корзине продукты с ближайшего рыночка, где подешевле, то и литература будет такая же. А если у вас потребительский пакет из «Глобал-сити» или из «Седьмого континента», то и литература будет соответствующая – модная, о ней будут писать в глянцевых журналах. Это будет литература звезд. Звезд, конечно, по нашим меркам, т. е. опять-таки мелковатых и скандальных, вроде, скажем, Елены Трегубовой или еще кого-то, кто сильно засветился. А засветиться можно сегодня только одним способом – через массмедиа. В этом смысле вся литературная тусовка, независимо от того, работает она на массы или нет, очень сильно, может быть даже полностью, зависит от массмедиа. Дело в самих техниках работы на публику – пиар, промоушн, брендинг. Это сравнительно недавнее явление.
Ну и, наконец, литература в совсем уж традиционном значении. Это высокий канон, классика, программная литература, «хорошая», «настоящая» книга. Опять-таки тут есть разные варианты. Скажем, у Солженицына в его литературно-критических статьях канон будет один (в него и Бродский едва войдет), в журнале «Новое литературное обозрение» – другой. В принципе представление о литературе как о каноне, образце – совсем уже затертое, школьное. Но оно остается в массовом сознании. Когда людей спрашивают, какой самый лучший писатель, они удивляются: как это какой, понятно, что либо Пушкин, либо Толстой. Так оно и десять, и двадцать лет назад было. А читают ли? Нет, не читают, но лучший писатель, конечно, Пушкин, лучший художник – Репин и т. д.
