- Вам подготовить гарантийное письмо? - вежливо осведомился у Пемзы приятный клерк, он же негодяй Анохин. - Кстати, вот именной сертификат на купюру... - И покупателю был вручен красивый, с золотыми печатями документик, затейливо подписанный президентом неведомой ассоциации миллионеров.
Пемза сухо кивнул банковскому служащему, затем, уместив купюру с сертификатом в карман пиджака, властительным жестом указал подчиненной горилле на чемодан с валютой.
Повинуясь жесту, горилла, водрузив чемодан на стол, щелкнула замками и откинула крышку.
Луч света, пробившийся сквозь щель в портьерах, застил матовой поволокой пачки "общаковских" долларов, любовно перетянутые разноцветными резинками.
Мигом обострились взоры лиц, производящих обмен, на внушительном содержании чемодана, и повисла торжественная пауза, разрушенная, увы, шумом резко распахнутой входной двери - шумом внезапным, зловещим, саданувшим, как пинок милицейского сапога, в сознание Пемзы неотвратимостью худших предчувствий...
И не успел еще растаять в крови присутствующих горячий адреналин, как помещение заполонили зелено-черным камуфляжем пятеро обезличенных бойцов в черных масках, с короткоствольными автоматами, и гориллы словно подрубленные повалились на пол, сцепив на затылках татуированные клешни, подергиваясь под корректирующими их позиции десантными башмаками, а затем в тесноту пространства ввинтился юлой низенький, рыжеволосый человек с наглым лицом и всезнающими, глумливо распахнутыми глазками и произнес лениво, с привычной презрительной интонацией в жиденьком баритоне:
- Всем оставаться на месте! Налоговая полиция!
злая, жаркая кровь ударила в затылок Пемзы, и окончательно постиг он: подстава! менты! стук! подлянка!..
А затем, цепко вперившись глазами в рыбьи, равнодушные очи рыжеволосого опера, уяснил опытным нутряным чутьем перспективу итогового компромисса... И сделал вывод: влип в комбинацию, грядет "развод", грядет договор... Попал он, Пемза! Устроился под чей-то расчет!
Вскинул пронзительный взор в сторону проклятого сопляка, жлоба и вообще гадостной мрази - Гены, но узрел в нем - согбенно-вспотевшем, такой ужас и непонимание обстановки, что вновь обратился к слащаво-эластичной банковской шестерке, но и та являла собой полную ошеломленность, и никакая тень двуличия не омрачала ее розовенькой морды, а потому вновь взгляд-кинжал был переведен на противного рыжего, который, помаргивая, скучно молвил:
