Отец Сенчука пропал без вести в военном лихолетье, и мальчика воспитывала мать, работавшая машинисткой в следственном управлении НКВД, благодаря чему известная всему миру Лубянская площадь и ее окрестности стали для Сенчука неотъемлемой частью послевоенного детства, ибо мама частенько брала своего отпрыска, отличавшегося характером непоседливым и озорным, к себе на службу.
Однако высиживать в скучном помещении, среди стрекота сотен литерных молоточков было для сорванца сущим наказанием, и он отпрашивался погулять на улицу, причем главной его зимней забавой считалась лепка снежков и их прицельное метание в прохожих. При удачном попадании в цель мальчишка шустро нырял между двумя вооруженными винтовками солдатиками на входе и неизменно озадачивался, отчего ни одна из пораженных им мишеней никак не реагировала на его шалости, а всего лишь, пугливо озираясь, спешила прочь.
Со временем, впрочем, юный Сенчук уяснил причину восхитительной безнаказанности своего баловства и уже в десять лет твердо уверился в необходимости своего чекистского будущего, должного возвысить его над миром простых смертных.
В середине пятидесятых годов мать вышла замуж за одного из офицеров хозяйственного управления, кто впоследствии оказал пасынку, отслужившему в морском десанте, помощь при поступлении в "вышку", по окончании которой свежеиспеченный лейтенант Сенчук был направлен в контрразведку торгового флота.
Вскоре он женился, родились двое сыновей, выросших вне опеки отца, уходящего из одного плавания в другое, быстро повзрослевших и скрывшихся каждый в своем бытии, где ему уже не было места. Да и сам брак давно стал для Сенчука некоей формальностью, заполненной клеточкой в анкете личного чекистского дела, бюрократической гарантией его благонадежности и подтверждением о имеющихся на суше заложниках, коли надумает он спрыгнуть с борта и уйти на Запад - то есть совершить то, что по долгу службы был обязан предотвращать, выявляя политически и морально неустойчивый элемент среди матросской, а затем и научной братии. Кроме того, он был обязан курировать воспитательную работу среди команды, прививая ей любовь к коммунистической родине, вербовать стукачей, что было проще простого, ибо кандидатуры на очередное зарубежное плавание без него не утверждались, и - отражать происки иноразведок и всякого рода провокаторов в чужеземных портах.
Работы, как таковой, у него было немного, однако ответственности - хоть отбавляй! И хотя в людях разбирался Сенчук так же, как опытный дрессировщик в собаках, непогрешимостью своего профессионального мастерства не обольщался, с угрюмой тоской сознавая, что вероломству человеческому предела нет, как и не существует непроницаемого заслона для всевозможных искусов, тем более ослепляюще внезапных. И если сдернет кто-нибудь из матросиков в капиталистические кущи или литературку антисоветскую на борт притаранит большая ему, особисту, выйдет беда!
