— Где?
— Улица Консель де Сент.
— Отлично, пойдем по Балмес, там мы рано или поздно поймаем такси.
«Хоть бы все такси сквозь землю провалились», — подумал он и, воодушевившись, взял ее под руку, чтобы помочь перейти на другую сторону улицы.
Барселона сверкала огнями: золотистый свет разливался по темному небу, образуя над городом волшебное гало. Слева от них уходили вниз огоньки Путщет, а вверху на склоне окна в домах были темны. Когда ветер на мгновение стихал, вокруг них воцарялась глубокая ночная тишина.
Некоторое время они шли молча. Она заговорила первая.
— Что это у тебя за костюм?
— Костюм портного.
— Портного? — она засмеялась. — Мне бы и в голову не пришло…
— Портного-еврея времен Людовика Пятнадцатого, — добавил он невозмутимо.
Он рассказал ей, что изучает греческий язык, что сочиняет стихи и даже начал писать книгу под названием «Улыбка Прозерпины», что провел вечер в «Руа» на танцах и теперь возвращается домой.
— Когда я закончу учебу, буду путешествовать. Хочу увидеть мир. Сяду на корабль без единого сантима в кармане. Если повезет, наймусь юнгой. Мы, поэты, часто умираем на кровати в окружении семьи, а газеты твердят о нашем последнем слове и последнем вздохе. И рассказывают нашу биографию. Но я хочу умереть в полном одиночестве; пусть мое тело будет лежать на земле, накрытое простыней, лицом вниз, с сердцем, пронзенным стрелой.
До этого говорила в основном она, и слушать чужое красноречие ей было довольно скучно.
— Ай! — воскликнула она внезапно, прижимая руку к груди, словно сердце могло выпрыгнуть вон.
— Что с вами?
Она ответила не сразу.
— Ничего особенного, просто сердце… в глазах потемнело.
Он посмотрел на нее в полном замешательстве. Он не знал, что ему делать: подхватить ее на руки или оставить как есть. Девушка глубоко вздохнула и провела рукой по лбу.
— Ну вот… кажется, все прошло. У меня слабое сердце. Наверное, всему виной мой образ жизни.
— А ваши домашние ничего вам не говорят?
— Их это не беспокоит.
— Вам надо вести более здоровую жизнь. Свежий воздух, физкультура, режим…
— Знаю я эту песню: рыба и овощи.
— Нет, — возразил он смутившись. — Я не это хотел сказать. Я имел в виду другое: быть более разборчивой… в любви…
— И помереть с тоски. Вот спасибо! Я давным-давно выбрала себе жизнь по вкусу: все что я хочу — это собирать цветы… — Она взглянула на него снизу вверх, в глазах у нее мелькнуло любопытство, и она тихо добавила: —…как сказала бы моя консьержка.
