Там есть еще спина воина — квинтэссенция человеческих спин с прекрасно изогнутым, натруженным позвоночником, корявая, сутулая человеческая спина, способная чрезвычайно многое выдержать.
Там есть, конечно, сам Александр. Эжен любил этих правителей — Юстиниан, Сарданапал, Александр, просвещенные, мудрые, плавные, они повелевали очень округло, очень пластично, самое подчинение им было неоскорбительно и даже красиво. Подчинение и мудрая власть, контраст и единство, государственный аккорд, хорал конформизму, превосходная жертвенность...
Но он сам был, как Александр Македонский, он только притворялся рабом дисциплины и власти — он распоряжался здесь, он расставлял их по местам, как статистов, Адама и Еву, Нуму Помпилия, Ликурга и Демосфена, он заставлял их позировать, он распоряжался, как Бонапарт.
Летом 1834 года, путешествуя по Франции, знаменитая уже тогда писательница, скрывавшая свое настоящее имя под мужским псевдонимом Жорж Санд, и не менее знаменитый, но гораздо более юный поэт Альфред де Мюссе посетили, в числе прочих замечательных провинциальных замков, замок в графстве Перигор, в Балансе.
Хозяин этого замка был тогда в Англии, исполняя должность французского посла — свою последнюю должность. По темноватым, но грандиозным залам посетителей водили дряхлые слуги. В замке было все, что полагалось: на холодных каменных стенах бесконечные портреты — род князей Перигор, в совсем темных углах светились доспехами рыцари, в комнатах поменьше, затянутых полинявшим от времени штофом, в горках был расставлен старинный фарфор. За пузырчатыми стеклами высоких и узких окон шумели клены, они затеняли свет дня, и пол казался зеленым... Словом, это был прекраснейший замок.
В октябре того же 1834 года в журнале «Ревю де дё Монд» появилась статья под названием «Князь». Не называя фамилии владельца замка в Балансе, чего и не требовалось, так как и без того было отлично известно, о ком идет речь, Жорж Санд — автор статьи — характеризовала его следующим образом:
«Никогда это сердце не испытывало жара благородного деяния, никогда честная мысль не проходила через эту неутомимую голову; этот человек — исключение в природе, он такая редкостная чудовищность, что род человеческий, презирая его, все-таки созерцал его с глупым восхищением».
Статья заканчивалась так:
«Пусть я прокляну этого врага рода человеческого, который овладел людьми, чтобы только награбить богатства, удовлетворить свои порочные наклонности и внушить одураченным и ограбленным им людям унижающее их признание их неправых талантов. Благодетели человечества умирают в изгнании и на кресте. А ты, старый коршун, умрешь в своем гнезде медленно, окруженный сожалениями!..»
