– Власти расширяют круг поисков пропавшей женщины из Бэрроувилля, но тайна, окружающая ее, становится только глубже. Кто такая Сюзанна Марш? Официально власти не хотят ничего о ней рассказывать, но источники, близкие к расследованию, сообщили нам, что полиция практически зашла в тупик, пытаясь узнать о туманном прошлом пропавшей женщины.
Хантер посмотрел на Сюзанну. Ее глаза были закрыты, губы дрожали.
– Так кто такая Сюзанна Марш? – мягко спросил он, пересек комнату и присел на край журнального столика напротив дивана.
Она медленно открыла потемневшие от страха глаза.
– Сплошная ложь, – произнесла она.
– Мне было шестнадцать, – с трудом произнесла Сюзанна.
Хантер смотрел на нее, и в его глазах читалось желание успокоить и понять ее.
А ей хотелось верить, что в мире есть кто-то, кому она может рассказать правду о том, кто она, потому что долго, очень долго она не открывала этого никому.
– Тебе было шестнадцать, – мягко подтолкнул он, когда она замолчала, не в силах продолжать.
Она внезапно потянулась к нему и сжала его руку.
– Ты должен обещать мне, что не скажешь ни слова ни одной душе о том, что я тебе сейчас расскажу. Обещай мне.
Он нахмурился:
– Ты кого-то убила?
Она застыла и выдернула свою ладонь.
Он взял ее за плечи своими большими, сильными руками:
– Скажи мне, Сюзанна. Скажи мне, что тебя так адски напугало.
– Я не могу.
– Я не расскажу об этом ни единой душе. Не важно, что ты сделала. Клянусь. – Он обхватил ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.
– Если ты это сделаешь, то это будет все равно что приставить револьвер к моему виску.
– Я уже обещал. Никому ни слова.
Он отпустил ее подбородок и отодвинулся.
Она с трудом сглотнула и начала свой рассказ:
– Пока мне не исполнилось шестнадцать, я жила в Боун-Ярд-Ридж, недалеко отсюда, сразу за границей графства. Это совсем крошечная дыра, просто поворот дороги вокруг горы и пара домишек вдоль по хребту. Почти все, у кого осталось хоть немного здравого смысла или пара пенни, уехали оттуда так скоро, как только смогли, но моя бабуля не собиралась никуда уезжать. Она все время повторяла: «Здесь я родилась, здесь и встречусь со своим Создателем». Я думала, она сумасшедшая. А потом… потом мне пришлось уехать.
– Пришлось.
– Когда мне было шестнадцать, мужчина по имени Клинтон Бредбери решил, что я должна принадлежать ему. Меня он об этом не спрашивал. Я никогда не поощряла его, никогда, не важно, что потом всем рассказывали Бредбери. Я говорила ему «нет» дюжину раз, не меньше, но он думал, что в конце концов я сломаюсь. Он даже пытался угрожать моей бабушке, хотя лучше бы он даже не пробовал.
