В коридоре, недалеко от кабинета советника фон Левитцова, Хильда задерживается. Белокурое существо, размалеванное, как опереточная субретка, хихикая и щебеча, как птичка, затаскивает ее в свою комнату.
— Я обязательно должна вам рассказать. Ах, это было божественно! Жаль, что вас не было, дорогая. Вы многое потеряли. Вы представить себе не можете, до чего додумались паши мужчины! Если бы не пришли уборщицы, мы бы гуляли до начала работы. Господин фон Левитцов в полночь исполнил оригинальный танец, который сам придумал. Молодой Хаген фон Габленц, знаете, такой хорошенький, новый референт из балканского отдела, позаботился об интимном освещении. Было почти совсем темно, найти друг друга можно было только на ощупь. Мужчины так старались!
Она тараторит взволнованно, торопясь и захлебываясь, а Хильда думает, как ей прервать этот поток «скандальной хроники», не обидев рассказчицу. Белокурая Марион Мюллер не только женщина, постоянно занятая мыслью о новых поклонниках. Она еще и секретарша экономического отдела. Она подвержена слабости, очень выгодной для Хильды: чересчур общительна. Хильда никогда ни о чем ее не спрашивает. Марион выбалтывает все сама.
Но теперь Хильду ждет господин советник. Она осторожно наводит болтушку на мысль пригласить дорогую подругу фрейлейн Гёбель завтра на чашечку кофе в соседнюю кондитерскую, причем Марион абсолютно уверена, что эта прекрасная идея принадлежит ей самой.
— До завтра, моя дорогая!
Советник фон Левитцов выглядит прекрасно для своих лет. Безупречно одет, на нем не увидишь ничего бросающегося в глаза, но и модными мелочами он не пренебрегает. Знаток определил бы по его облику склонность к англофильству. Серебристые виски усиливают общее впечатление серьезности и достоинства. Взгляд обычно подернутых поволокой глаз может быть ясным и цепким. Чувственная линия рта выдает любовь к наслаждениям. Высокий лоб свидетельствует о незаурядном уме. Господин фон Левитцов может обворожительно улыбаться. Именно это он и делает, увидев входящую к нему Хильду Гёбель.
— Чрезвычайно обязан вам, дорогая фрейлейн Гёбель, за то, что вы согласились подняться ко мне.
— Могла ли я заставить вас взять на себя еще и этот труд? Вы, бедняжка, и по ночам не имеете покоя. Наряду с вашими многочисленными обязанностями вы еще жертвуете собой для дела создания и пропаганды новых танцев…
— Ах, Хильда, от вас ничего не укроется. Обо всем-то вы узнаете, но нужно ли вам все это знать? — говорит фон Левитцов, стараясь изобразить раскаяние.
