Хильда остается совершенно спокойной.
— Мне не подобает выслушивать критику в этих стенах, — возражает она, подчеркнув последние слова так, что он не мог этого не заметить.
— Что же вы стоите, фольксгеноссин Гёбель? — Советник указывает Хильде на одно из тяжелых кожаных кресел. — Я так редко имею возможность доставить себе удовольствие беседой с вами.
Хильда вопрошающе поднимает глаза. Такая внимательность — это всего лишь условная реплика, и она говорит:
— Благодарю, к сожалению, у меня еще много работы.
«Значит, она хочет со мной сегодня поговорить, ей нужна информация», — думает Удо фон Левитцов. На небольшом клочке бумаги она записывает время и место встречи. Удо зажигает сигарету, берет записку, прочитывает, кивает и сжигает ее над пламенем спички.
— Еще раз большое спасибо, фрейлейн Гёбель. Газету я верну с курьером, как только просмотрю ее.
— Хайль Гитлер, господин фон Левитцов!
— Хайль Гитлер, фрейлейн Гёбель!
Фон Левитцов провожает ее задумчивым взглядом. Как ей это все удается? Откуда у молодой женщины столько сил? Он уже не однажды думал о ней. Они знакомы более десяти лет, а он снова и снова задает себе вопрос: «Знаю ли я ее? Мы вместе работали, вместе отдыхали, я ухаживал за ней, и всегда она одерживала верх. Всегда все происходит так, как хочет она. Глядя на нее, не скажешь, что в ней есть что-то особенное. Да способна ли она на какие-нибудь чувства или знает только свою работу, свое задание? Она интеллигентна, привлекательна, но такой ли должна быть настоящая женщина? Я видел ее радостной, серьезной, шаловливой, неистовой и очень смущенной. Но свои истинные чувства она показывает редко. Нужно очень хорошо ее знать, чтобы сделать такой вывод. Кто же знает ее достаточно хорошо? Была ли она когда-нибудь влюблена? Или она навсегда останется для меня загадкой?»
Удо фон Левитцов энергично встряхивает головой. Он хочет просто жить, а не разгадывать загадки. И он говорит едва слышно и чуть насмешливо:
— Конечно, она уже любила. Старая дева не может быть так прелестна и привлекательна.
