— Побережись, квашня, не то черепок до мозгу пробью! — зычно предупреждал он, сбивая колпак с зазевавшегося толстяка, и тут же советовал ему через плечо: — Плешь зачеши! Загляделся, как гусь на зарево!
Возле ряда с пирогами молодая полная женка с такими маленькими подбородком и лбом, что лицо казалось приплюснутым, бросила сердито вдогонку Кулотке:
— Шатается, непутевый!
Кулотка замедлил шаг, лениво повернул назад, остановившись напротив женки, стал разглядывать ее с удивлением, словно забавную козявку.
Потом, кивнув в ее сторону, сказал Тимофею с наигранным восхищением:
— Красава! В окно глянет — конь прянет, на двор выйдет — собаки три дня брешут.
Женка, свирепо сверкнув глазами, уперлась кулаками в пышные бока, приготовилась принять бой, но Тимофей решительно потащил друга за рукав.
— Ну к чему те, задирщику, глумление такое? — говорил он, когда воинственная женка уже осталась позади. — Почто срамословишь?
— Скучно! — с каким-то необычным надрывом вдруг признался Кулотка и остановился: — Душа мятется!
Тимофей внимательно посмотрел на друга. Скрывая лукавую улыбку, сказал:
— Вспамятовал я: в Чевском государстве, близ града Праги, один злоклянущийся, любитель срамные слова кидать, обращен судом божьим во пса черного, мохнатого… лишь голова человечья осталась.
Кулотка усмехнулся, почесал кудлатый затылок:
— Схоже — и голова у меня собачья станет!..
Они подходили к Кулоткиной избе, стоявшей в конце Рогатицы — извилистой улицы над неглубоким обрывом. Тимофей рад был, что отвлек друга от мрачных мыслей, хотел сказать что-нибудь утешительное, душевное, но, не найдя нужных слов, вдруг предложил, легонько толкнув Кулотку в бок:
— Давай, кто кого перетянет?
Кулотка ухмыльнулся:
— Спробуй!
Они стали боком, сцепившись правыми руками, силились стянуть один другого с места.
Кулотка пыхтел. Оказывается, этого Тимошку Тонкие Ножки не так-то легко сдвинуть. Тимофей увертывался, делал обманные движения и наконец неожиданно резким выпадом сдвинул Кулотку, а сам остался на месте.
— Удалось картавому крякнуть! — недовольно пробурчал Кулотка.
Тимофей рассмеялся, шлепнул друга по спине:
— Это тебе не кулаком ширять! — и прокукарекал победно кочетом, вытягивая тонкую крепкую шею.
…Они сидели на высоком крыльце избы. Из-за покосившегося забора выглядывали темные, покрытые омшавелыми жердями, крыши соседских изб, словно спускавшихся по склону к реке. Возле забора стояла бочка с водой, на случай пожара.
