Мария приложила щеку к широкой груди, изредка по инерции целую горячую кожу, Сёма теребил кончики её волос, наматывал на палец. И каждый ощущал беззаветную преданность второй половины. Любовь, в которую люди верят всё меньше и меньше, но которая есть и будет всегда.
— Когда ты уже согласишься выйти за меня замуж? — Глядя в плиточный потолок, обронил блондинчик.
— Ты после каждой командировки спрашиваешь. Каждый раз отвечаю: через два месяца, после защиты диплома…
— Прости, память короткая.
— Это коротковременная то? А такое событие в долговременную не можешь отложить?
Сёма попытался улыбнуться, но вновь ощутил, как голову берёт в тиски. Чёрное облако постепенно стало захватывать сознание, отодвигая всё приятное на второй план. Слабость полилась по телу. Но не та, приятная, после любовных ласк, а другая, холодная и чужая.
Стиснув зубы, попытался заставить её уйти.
«Только не сейчас. Только не при ней. НЕТ!»
Открыл глаза. Маша вновь нависла над ним. Лицо тревожное, что-то почувствовала, прочла в глазах. Всё видит, всё ощущает.
Это лицо можно сделать безучастным, запретить мускулам выдавать те эмоции, которые ощущаешь на самом деле. Это месяцы тренировок мимикрии, оточенные до блеска. Это не сложно. Но глаза так быстро менять настрой не в состоянии.
— Сёма, тебя точно отправили в отпуск? — Осторожно начала Мария.
— Да, — честно признался Сёма.
— Тогда скажи мне, что он не медицинский, — потребовала любимая.
Блондин ненароком отвёл взгляд, буркнул:
— Все отпуска в какой-то степени медицинские…
— В глаза смотреть!
Прикусив губу, Сёма вернул взор во власть её очей.
— Ну… мне что-то нездоровится с последнего задания. На солнце вроде как на море перегрелся. Ох уж мне эти тёплые моря…
— Тебе нездоровится только в том случае, если прошит пулемётной очередью крест на крест.
— У-у, садистка. Любимая девушка не должна так говорить.
— Сёма, — она взяла прядь рукой, перебрала меж пальцев. — Расскажи мне. Всё расскажи. От любимой девушки ничего не скроешь. Всё равно же узнаю.
Глаза просящие, требовательные, губы стянуты в строгую линию.
«Переживает… Проклятый Меченый, откуда ты свалился? Я не могу её покинуть! Это сильнее меня!».
— Родная моя, я буду в порядке, если…
Взгляд Марии стал ещё пристальнее. Ловит каждое слово. Только глаза наливаются влагой. Женский козырь.
— …если верну Скорпиона, — продолжил Сёма, взвешивая каждое слово. — Он… должен помочь. Да, он поможет. Брат любит сложные ситуации. Мы же живём в последние годы только в двух режимах. Это «тяжёлый» и «очень тяжёлый». Есть ещё «невозможный», но от него потихоньку отказываемся. Так кому ещё помочь, как не ему? Брат, он…
