У Герда начало стремительно проваливаться сердце.
– Вот он, брат Гупий…
Они с Кикиморой поспешно вскочили.
– Не туда! – строго распорядился хозяин.
Быстро провел их через комнату в маленький темный чуланчик. Повозился, открыл дверь, хлынул внутрь садовый сырой воздух.
– Задами, мимо амбаров и в поле!.. Ну, может быть, парень, когда-нибудь еще свидимся. Стой! – тяжелыми руками придавил Герда за плечи. – Поймают – обо мне молчи, и адресок тоже забудь – как мертвый. Понял? Ты не один теперь: всю цепочку за собой потащишь…
Он отпустил Герда. Женщина махала им уже с другой стороны дома:
– Скорее!..
Послышались крики – пока в отдалении… Бряканье по железу… Пистолетный выстрел…
Кинулись в небо испуганные грачи.
– Я понял, – сказал Герд. – Я теперь не один.
– Удачи, парень!
– Спасибо.
Бледная, испуганная Кикимора, захлебываясь, тащила его на улицу…
Первым добежал брат Гупий. Подергал чугунные ворота амбара – заперто. С грохотом ударил по замку палкой.
– Здесь они!
Створки скрипнули. Вытерев брюхом землю, выбрались из-под них два волка – матерый с широкой грудью и второй, поменьше, с галстучком белой шерсти – волчица.
Брат Гупий уронил палку.
– Свят, свят, свят…
Матерый ощерился, показав величину диких клыков, и оба волка ринулись через дорогу, в кусты на краю канавы, а потом за амбары и дальше – в поле.
Разевая горячие рты, подбежали еще трое с винтовками.
– Ну?.. Где?.. Что?.. Ворон ловишь!..
– Превратились, – постукивая зубами, ответил брат Гупий. – Пресвятая богородица, спаси меня и помилуй!.. Превратились в волков – оборотни…
Главный, у которого на плечах нашито было по три светлых креста, вскинул винтовку. Волки неслись через поле, почти сливаясь с кочковатой травой. Вожак оглядывался, волчица стелилась за ним, точно не касаясь земли. Главный, ведя дулом и опережая матерого, выстрелил. Застыл, будто статуя, секунды на две, щуря глаза.
– Ох ты, видение дьявольское, – мелко крестясь, пробормотал брат Гупий. Подбегали другие, яростные и обозленные люди. Многие тоже – с винтовками. – Ну как ты? Попал?
Главный сощурился еще больше и вдруг в сердцах хватил прикладом о землю.
– Промазал, так его и так! – с сожалением сказал он.
Было видно, как волк и волчица, невредимые, серой тенью скользнув по краю поля, нырнули в овраг…
Телефон для глухих
Повесть
Танки ударили по городу на рассвете. Жидкое оранжевое солнце едва-едва выступило из сельвы, огненные лучи его, встрепенув попугаев, утренними горячими полосами легли на выпуклую пустынную поверхность шоссе, и сержант пропускного пункта, последнего на этой дороге, цокая каблуками, лениво прогуливался по ним, оставляя в пока еще неподвижном воздухе клочья сигаретного дыма, когда в недрах влажного леса, в сумрачной и гнилой сердцевине его, где из хаоса первобытных корней, как яйцо ископаемой птицы, взметывалось к тающим звездам силиконовая, гладкая и блестящая громада Оракула, возник грозный надрыв моторов – взбух, перекрыв собой птичий гвалт, покатился вперед; с треском, опрокидывая пышные верхушки гевей, выкарабкалась на шоссе квадратная бронированная машина, помеченная крестами на башне, – осеклась, подрагивая, смяла гусеницами сухую кромку бетона и как палец уставила короткий ствол прямо на серый, игрушечный домик пограничной охраны.
