За неделю до погрузки в эшелон гаубицы перевезли на полигон для выполнения пробных стрельб. Командир батареи старший лейтенант Ранцевич наметил цель, расположенную за бугром и невидимую с огневых позиций. Затем ее координаты по телефону передали старшему на батарее лейтенанту Леноровскому, который сообщил их мне. Выбрав точку наводки, я передал данные наводчику Гарошу, заряжающий Малинин вставил снаряд в зарядную камеру, досыльный Хомяков дослал его в ствол, наводчик нацелил орудие и приготовился произвести выстрел. Чтобы это сделать, надо было дернуть за шнур, привязанный к рычагу затвора. Обычная длина шнура не превышала одного метра. Но для первого выстрела мы удлинили его до трех метров, и я приказал всем подальше отойти от орудия. После всех этих приготовлений я посмотрел вокруг и увидел солдата Егорова, стоящего на коленях за большим пнем и крестившего свой живот. Мне стало смешно, но я ничего не сказал и поднял руку, сообщив этим старшему на батарее, что орудие готово к стрельбе. Первый выстрел оказался удачным, и снаряд разорвался совсем близко от цели. Остальные орудия нашей батареи тоже благополучно справились с пробными стрельбами, и в последних числах октября полк начал готовиться к отправке на фронт.
Несколько дней почти без отдыха мы перевозили пушки и другое имущество на станцию. Все это грузили на платформы и тщательно крепили, чтобы при резком торможении или на крутых поворотах ничего не пострадало. Потом оборудовали теплушки для личного состава, а в ночь на 5 ноября погрузились в вагоны и улеглись спать. Тронулись на рассвете. Около 9 часов утра состав остановился при подъезде к Москве возле пригородной станции Плющево. Стояли довольно долго, и я попросил кассиршу станции разрешить мне позвонить по телефону домой. Она разрешила. И уже через час я увидел бабушку и мою троюродную сестру, почти бежавших вдоль состава.
Встреча была неожиданной и очень приятной, но, к сожалению, короткой. Вскоре раздался гудок и послышался лязг буферов. Я поцеловал бабушку и уже на ходу прыгнул в вагон. Больше мы никогда не виделись. В 1946 году ее не стало.
В течение дня наш состав еще раза три по часу и более стоял на окраинах Москвы, и несколько наших солдат также смогли повидать своих родственников.
Потом ехали с короткими остановками еще около двух суток. Окончательно эшелон остановился недалеко от станции Злынка в ночь на 7 ноября 1943 года. Никаких митингов и торжественных мероприятий по случаю двадцать шестой годовщины Октябрьской революции не было.
