Сперанца | страница 8



Цван посмотрел на этот ворох тряпья. Девочка, значит.

Она была завернута в пиджак, вернее, в два пиджака — Берто и старого доктора. Цван мешкотно снял свой и присоединил его к ним, чтобы лучше укрыть маленькую от ветра.

Понурив голову, он пошел по темной дамбе с новорожденной на руках.

На дорогу он мог и не глядеть — он знал ее наизусть.

Глава четвертая

Когда ветер свищет в долине, кажется, нет на земле другой силы.

Он властвует безраздельно, не зная преград, которые могли бы сдержать его порывы.

Он проносится над землей, как серп в хлебах, не признавая сопротивления и требуя, чтобы все падало или склонялось на его пути.

Начиналась гроза, и первые крупные капли звонко упали на землю.

Освещаемое зигзагами молний, болото загоралось красными отблесками. Потом мрак становился все гуще. Цван шел и шел, прижимая ребенка к груди.

Вот и мертвое болото. Он высвободил руку и перекрестился. Много лет назад здесь погибли люди… Он не раз слышал об этом еще когда был ребенком. Отсюда и название болота.

Целую партию батраков, работавших здесь до мелиорации, унесло внезапным разливом, когда прорвало верхнюю плотину.

Когда Цван был подростком, здесь еще находили белые черепа, из которых тянулись стебли кувшинок с листьями в темно-красных прожилках цвета запекшейся крови.

И еще другое говорили люди. Когда кто-нибудь умирает в долине, бушует ветер, воет болото и кричат мертвецы, встречая вновь прибывшего.

Он еще раз перекрестился и свернул в сторону, по изгибу дамбы.

Вот и свет в окнах дома. Кто-то, опередив Цвана, уже сообщил Минге о беде.

Когда он вошел в дом и с ним вместе ворвался в комнату ветер, старая даже не подняла головы.

Она стояла на коленях и подбородком почти касалась камня возле очага. Она плакала.

Цван почувствовал внезапную жалость к ней.

Она похоронила столько детей, умерших еще маленькими от малярии. Один только Берто выжил. И вот теперь на ее глазах обрушилось несчастье на сына, и она ничего не могла сделать, чтобы избавить его от горя.

Цван присел рядом с ней возле очага и прошептал:

— Минга, это девочка. Я знаю, знаю, что лучше бы она не родилась и оставила бы нам Розу. Но такая уж наша судьба… Это девочка, Минга. Ты ведь так хотела девочку. Помнишь? Еще когда у нас рождались ребятишки, ты досадовала, что все одни мальчики. Бывало, говорила: «Когда я рожаю, бог уходит в гости и забывает о моих молитвах».

— Если он тогда ходил в гости, то не знаю, где уж он был нынче…

Минга встала.