— Прощай, «Сантафеде», прощай «Ветрогон»…
Сперанца, как несколько лет назад, когда она приехала сюда, неподвижно, точно окаменев, сидела на полубаке и смотрела вперед. Как тогда, она крепко сжимала поручни, но уже не от страха, а от волнения.
Она прощалась со всем этим таким дорогим ей миром… Она уезжала. Она уезжала в край, о котором у нее осталось лишь смутное воспоминание, почти незнакомый ей теперь. Уезжала с двумя сумками, в которых было все ее имущество; с верой в будущее и жизненным опытом тринадцатилетней девочки; с двумя драгоценными подарками; восковым Иисусом и матросским ножом.
Нож подарил ей Микеле. Она пошла попрощаться с ним накануне вечером в его почерневшую от времени дощатую хибарку, опутанную, точно паук в своей паутине, двойным слоем сетей, растянутых для просушки. Когда она пришла, старик сидел на пороге и чистил рыбу.
— Хочу попрощаться с вами, Микеле, — сказала девочка.
Она откладывала это прощание до последней минуты, предчувствуя, что не осилит волнения.
— Значит, уезжаешь?
Старик даже не поднял головы.
— Да, Микеле. Прощайте… И простите. Простите, если я когда-нибудь вас огорчила.
Микеле медленно поднялся, тщательно вытирая нож о штаны.
— Не надо говорить «прощай», Спере. Мы еще увидимся… Ты молодец, а я собираюсь пережить вон то воронье.
Он указал рукой на черную стаю птиц, кружившуюся вдалеке над соснами. Лукавый огонек сверкал в его голубых глазах, а Сперанца вспомнила то, что не раз слышала от Микеле и других старых рыбаков. В детстве у Микеле были карие глаза, но мало-помалу они все светлели, пока не стали совсем голубыми, как море, на которое он смотрел долгие годы.
— Мы еще увидимся. А теперь я хочу сделать тебе подарок. У хорошего моряка, Спере, должен быть свой нож… Настоящий нож, такой, как положено…
Он погладил лезвие ножа, потом сразу сложил его.
— Держи.
— Микеле… Ваш нож!
Все знали, что значит для Микеле этот нож.
— Что ты хочешь? — сказал старик, почесывая голову. — Человек предполагает, а бог располагает. Я-то собираюсь жить долго, но не знаю, как бог на это посмотрит. А если я умру, кому он достанется? Возьми уж лучше ты и пользуйся им, как надо. У него хорошее лезвие, и если бы он мог говорить, ему было бы что порассказать! Всего и за месяц не переслушать. Пользуйся им как надо, Спере, с умом, но без страха.
Сперанца смотрела на него, не в силах вымолвить слова, и Микеле, быть может, отдал себе отчет в нелепости своего подарка, глядя на худенькую руку, державшую складной нож с грубой рукояткой. Он взъерошил волосы девочки и засмеялся.
