– Полине не говори, – предупреждал он Ольгу и двигал мелкую рыбешку по столу. Заговорщицки чокались: «За встречу!» – и обнявшись, замирали от счастья.
– Ты на мой нос не смотри, – успокаивал девочку дед. – Это меня птица счастья клюнула…
Ольга не верила: «Меня же, мол, не клевала…»
– А я вот умру, и тебя клюнет… Счастье мое к тебе перейдет.
Дед вот умер. Счастьем и не пахло. Оплывшим воском пахнет, чем-то сладким немного. Дома – Ираида, Вовка, Трифон. В гробу – дед.
– Иди, Степан. Встречай Ирку, – недовольно заклекотала Марья. – Не видишь, что ли?
Звягин уже и сам видел направляющуюся к калитке жену в черной косынке. Занервничал, раздумывая, встать или не встать.
– Иди! – прикрикнула на него старуха и засеменила к двери. – Иди.
Степан встал, с грохотом отодвинул стул и направился к выходу. Марья проворно распахнула дверь и, кривляясь, поклонилась Звягину в пояс. Тот не успел еще миновать сени, как старуха хлопнула дверью и задвинула щеколду.
– Полька, – скомандовала она. – Чего расселась? Полотенце неси! Воду давай.
Полина Михайловна не шелохнулась.
– Я принесу, теть Маш, – предложила Ольга.
– Сядь! – крикнула Косых и грохнулась на соседний стул. – Молитву знаешь?
Девочка отрицательно помотала головой.
– Господи, еще учительская внучка, – заскрежетала старуха и притянула Ольгу к себе за шею.
Та дернулась, но Марья пригнула кудрявую голову к своим коленям и забормотала: «Господи, Отец наш Небесный…» Ловко расцепила холодные Зямины руки, отчего лежавшая на них иконка завалилась куда-то под топорщившийся пиджак покойного, и резко подняла многострадальную Ольгину голову за волосы.
Девочка закричала, Полина вскочила, бросилась к Марье, пытаясь вырвать внучку из рук, но не тут-то было. Старуха что-то отчаянно бормотала и, не обращая внимания на кричащих, ледяной рукой покойника водила по Ольгиному носу с родимым пятном. «Земля – к земле, вода – к воде…»
– Не на-а-а-да… – орала девочка, но Марья не отпускала.
Растрепанная Полина Михайловна пыталась поймать негнущуюся руку мужа, в дверь колотили, а старуха Косых снова и снова тыкала Зяминой рукой в Ольгино лицо. Наконец Марья как-то разом обмякла, отпустила Ольгу и растеклась по стулу, прикрыв бегающие глаза.
Девочка перестала визжать, перешла на всхлипы и ткнулась Полине в колени. Ту била дрожь, и она рвущимся голосом приговаривала:
– Ну, все. Вот и все. Олюшка, уже все.
– Полотенце с водой принеси, – глухо, не открывая глаз, просипела Марья Косых.
