– Не стоит боготворить меня, Лейни. Я отказался от одной возможности ради другой. Лучшей. Я сделал рискованный шаг, если мы справимся, то уже я буду продавать эти тонны меда.
– Так ты это сделал для себя? Ты пытаешься заставить меня в это поверить?
– Я благоразумный парень, Лейни, но не святой. Было время, когда твоя слепота и мне казалась выигрышным рекламным ходом. В самом начале нашего знакомства.
Конечно, Элиот думал о ее болезни. Но не предложил эту идею. И в этом большая разница.
– Что остановило тебя?
– Я узнал тебя ближе.
Ее сердце бешено забилось.
– Мне не нужен защитник. Я бы и сама сказала, куда они могут засунуть свою идею.
Смех Элиота словно окатил ее теплой волной. Давно она его не слышала.
– Я знаю. Но я не хотел идти по головам, Лейни.
– Спасибо, – тихо сказала она. – По какой бы причине ты это ни сделал, тебе пришлось многое потерять.
– Но и многое выиграть. – Он вновь взял ее руки в свои. – Лейни, мне потребовалось время, но я понял. Я понял, что тебе не нужно было гнаться за каждой новой возможностью что-то доказать миру. Ты сама по себе невероятная женщина. Ты была права. Я связывал потенциал с достижениями. Вещами. Ценностями. Я не знал, что самый большой потенциал – это люди. – Он вздохнул. – И ты самый глубокий и чуткий человек из всех, кого я встречал, Хелена Морган.
Лейни сглотнула, не зная, что нужно говорить в таких случаях.
– Мне потребовалось несколько недель вдали от тебя, что понять это. И множество разговоров с твоим братом, который тебя боготворит, между прочим. Это я зарывал свой потенциал. Ради денег и статуса. Пренебрегал отношениями, скакал из страны в страну, нигде не задерживаясь надолго. Но рядом с тобой я уже через несколько минут начинаю чувствовать себя неадекватным.
– Тебя сложно таким назвать.
Он явно был смущен:
– Я не могу назвать себя счастливым. Как ты. Я пуст, как и моя жизнь. Я богат и много видел, но я не просыпаюсь каждое утро с… улыбкой.
– Такое ощущение, что ты вообще не знаешь, что такое счастье.
– Моя мать выбрала простую жизнь, пойдя наперекор давлению родителей и тренеров. Она была счастлива, – действительно счастлива – и эта жизнь ее исцеляла. Но не меня. Я с детства был амбициозным гордецом, и отсутствие поддержки с ее стороны по-настоящему мучило меня. У меня в жизни ничего не было, и к тому же я был полностью разочарован. Абсолютно пуст. Все эти путешествия, все эти накопления лишь пытались компенсировать внутреннюю пустоту.
