ЕВА. Уж лучше так, чем один итальянец — тенор, два итальянца — опера, три итальянца — армия в отступлении. Ха-ха-ха. Что, не смешно? Плохо не иметь чувства юмора.
КЛАРА. Гораздо хуже жить там, где без него никак не обойтись.
ЕВА. Слыхала, что говорят? У англичан появилось новое секретное оружие — итальянская армия. Ха-ха-ха.
КЛАРА. Что же он напал на Россию, а не на Англию? У него же самая большая армия в мире, чего он испугался, ноги промочить? Или он плохо знает историю? Не слышал про Наполеона?
ЕВА. Англия подождёт — вместе с крикетом и евреями. Об империи на востоке мы мечтали шестьсот лет.
КЛАРА. Из них последние сто ваши генералы видят кошмары о войне на двух фронтах.
ЕВА. На двух фронтах? А кто виноват, что теперь мы сражаемся на трёх? Ваше безумное вторжение в Грецию вынудило нас отправиться вам на помощь. Если кто и понесёт ответственность за поражение в войне, так это вы. Только одна страна может позволить себе сражаться на трёх фронтах.
КЛАРА. И эта страна…
ЕВА. Швейцария. За полтора года, нет, за год наша армия смела Западную Европу в океан, а что сделали вы? Да, вы объявили войну — как стервятник объявляет войну дохлой зебре. Вы без спросу ввязались в какую-то идиотскую колониальную авантюру, и раз мы дали вам слово, нам пришлось вмешаться, чтобы вы не выглядели дураками.
КЛАРА. А вы даже не заикнулись о вторжении в Румынию; даже не сообщили о вторжении во Францию. Не сказали ни слова, когда вторглись в Польшу. Я из газет получал больше сведений, чем от ваших послов. В чём дело? Ты больше не веришь мне? Вот я и решил: «Пусть почувствуют себя в моей шкуре!»
ЕВА. Как это по-женски.
КЛАРА. Когда ты вошёл в Австрию, я не вмешивался, хотя мне пришлось нарушить слово, данное пять лет назад. Тогда ты любил меня. Говорил: «Я никогда, никогда, никогда тебя не оставлю. Я пройду с тобой огонь и воду, что бы ни случилось. Буду рядом, даже если весь мир обернётся против нас».
ЕВА. Я так сказал?
КЛАРА. По-твоему, я всё выдумал?
ЕВА. На это ты способен. Лучше б мы никогда не встречались.
КЛАРА. Без меня ты прослыл бы полным идиотом. Я твой пропуск в мир уважаемых людей. Я правил итальянским народом одиннадцать лет; я был самым почитаемым политиком в Европе; я мог добиться всего. Поезда и те стали ходить по…
ЕВА. Да, ты не раз говорил.
КЛАРА. Мною все восхищались. Лорд Ротермер сравнил меня с Наполеоном. Даже в 1939 году манчестерская «Гардиан» назвала меня величайшим государственным деятелем современности. Банкиры, кардиналы, архиепископ Чикагский, Фьорелло Ла-Гардия, фон Папен, Бриан, Пуччини — все меня прославляли. Уинстон Черчилль сказал: «Если бы я был итальянцем, я бы надел чёрную рубашку».
