Французский посол в ответ сказал Елизавете: самой важной причиной выйти за Анжу является спасение ее чести, причина «большей важности, чем все прочие, так как ходят слухи, что он [Анжу] спал с ней». Елизавета ответила, что способна развеять подобные слухи. Едва ли, возразил посол; она еще может развеять слухи в своей стране, но не в других странах, где это утверждалось во всеуслышание. Елизавета сердито возразила, что чистая и невинная совесть ничего не боится.[797] Тем не менее она подтвердила свое нежелание вступать в брак в связи с разницей в возрасте и в мае 1581 г. написала французскому посланнику: «…боюсь, что мой преклонный возраст не позволит мне доставить радость герцогу, по каковой причине я написала ему длинное письмо».[798]
Однако Анжу не терпелось жениться – ему нужны были деньги для военной кампании в Нидерландах. Он продолжал писать Елизавете любовные письма, которые становились все более недвусмысленными; в них он выражал свое желание «целовать снова и снова все, о чем ваше величество только может подумать», а также находиться «в постели, в ваших прелестных объятиях».[799] Он не сомневался, что их страсть вскоре породит на свет сына, «зачатого и закаленного маленьким французом, который есть и будет вечно вашим скромным и очень любящим рабом». В октябре 1581 г. Анжу вернулся в Англию, где собирался прогостить три месяца. «Главная цель его приезда – просить денег», – откровенно предупредил королеву испанский посол Мендоса. Однако Елизавета снова как будто поддалась обаянию Анжу.
На сей раз визит проходил официально; когда 1 ноября Анжу прибыл в Лондон, его поместили в доме рядом с дворцом Ричмонд, где тогда находился двор. Мендоса отметил, что «королева не уделяет внимания ничему, так ей хочется находиться вместе с герцогом в покоях с утра до полудня и после, два или три часа после заката. Не могу сказать, чем они там занимаются».[800] Говорили, что каждое утро, когда Анжу еще лежал в постели, Елизавета приходила к нему с чашкой бульона и что, «когда королева и Анжу оставались одни, она дарит ему себя до полного его удовольствия и дает столько, сколько любая женщина способна дать мужчине, однако не хочет, чтобы их близость предавали огласке».[801] Тем не менее французская делегация испытывала все меньше надежд на скорую свадьбу; их недовольство угрожало любому союзу между двумя странами. Елизавета немедленно приняла меры, дабы доказать своему жениху, что настроена серьезно.
