Надо
сказать, что
и она тоже
обращалась
со мной холодно
и натянуто,
вероятно,
отвечая
своей
церемонностью
на мою. И вот
еще, может
быть: она
хотела ясно
показать – мне,
Фреду,
Грегори, кухарке-гермафродиту,
всему миру, –
что выписала
меня сюда с
западного
побережья не
для того,
чтобы
крутить со
мной шашни.
Если
бы только я
мог вернуться
в тот день в
машине времени,
какое
блестящее
будущее я бы
ей напророчил!
–
Когда я
встречусь с
тобой после
Второй Мировой
во Флоренции,
ты будешь
столь же
прекрасна, но
станешь
мудрее,
гораздо
мудрее. Ты вместе
с Фредом и
Грегори переедешь
жить в
Италию, а
потом Фред и
Грегори
будут убиты в
Египте, при
Сиди-Баррани.
Ты к тому
времени
завоюешь
сердце Бруно,
графа
Портомаджоре,
выпускника
Оксфорда и
министра
культуры у
Муссолини,
одного из
крупнейших
землевладельцев
во всей
Италии. Он
также будет
стоять во
главе сети английских
шпионов в
Италии на
протяжении
всей войны.
* * *
Когда
я посетил ее
палаццо
после войны,
она показала
мне полотно,
преподнесенное
ей мэром Флоренции.
На нем был
изображен
расстрел ее
покойного
мужа фашистами,
прямо перед
концом войны.
Картина
была
выполнена в
том же самом
стиле коммерческого
китча, в
котором
работал Дэн
Грегори, и в
котором был,
и остаюсь,
способен
работать и я.
* * *
Ее
представление
о
собственном
месте в этом
мире, посреди
Великой Депрессии,
в 1933 году, раскрылось
для меня, как
я теперь
понимаю, в
одном
разговоре между
нами. Мы
говорили о
пьесе
Генрика Ибсена
«Кукольный
дом». В то
время как раз
вышло новое
издание в
библиотеке
для чтения, с
иллюстрациями
Дэна Грегори,
мы оба прочли
ее и решили
обсудить.
Самая
убедительная
из
иллюстраций
Грегори
изображала
самый конец
пьесы.
Главная
героиня, Нора,
выходит за
дверь своего
уютного дома,
покидает своего
мелкобуржуазного
мужа, своих
детей, своих
слуг, заявив,
что ей необходимо
найти себя в мире,
прежде чем
она сможет
стать
настоящей женой
и матерью.
* * *
Такой
у этой пьесы
финал. Нора
не собирается
больше
терпеть
насмешки над
своей
невежественностью,
беспомощностью
и
незрелостью.
Вот
что сказала
мне Мэрили:
–
А мне
кажется, это
не финал
пьесы, а как
раз ее начало.
Нигде не
сказано, как
у нее
получилось выжить.
На какую работу
могла
рассчитывать
тогда
женщина? У Норы
не было ни
опыта, ни
образования.
Жилья и денег
на еду у нее
тоже не было.
* * *
Разумеется,
Мэрили находилась
в точно таком
же положении.
Как бы
жестоко ни
обращался с
ней Грегори,
за дверью
его уютного
особняка ее
ожидали
только голод
и унижение.
