Я
перерыл все
закоулки
своей памяти
в поисках
полотна,
висевшего в
моем доме,
которое
можно было бы
так описать
при наличии
воображения
и отсутствии
образования.
Два черных
пятна и два
белых пятна?
Кто это? Похоже
опять же на
Ротко.
Но
потом до меня
дошло, что
она говорит о
картине, которую
я никогда не
считал
частью своей
коллекции.
Она досталась
мне в виде
сувенира.
Нарисовал ее
никто иной,
как Дэн
Грегори! Это
была
журнальная
иллюстрация
к рассказу
Бута
Таркингтона,
о встрече в
переулке
какого-то
городка на
Среднем
Западе, в
прошлом, а не
в этом веке,
между двумя
черными и
двумя белыми
мальчиками,
лет примерно десяти.
На
картине было
ясно, что они
в этот момент
раздумывают,
стоит ли им
подружиться
или, наоборот,
разойтись в
разные
стороны[49].
В
рассказе
чернокожие
мальчики
носили забавные
имена: Герман
и Верман. Я не
раз слышал,
что никто не
умел
рисовать
чернокожих
лучше, чем
Дэн Грегори.
Однако рисовал
он их с
фотографий.
Он мне сразу
сказал, что
ни один чернокожий
никогда не
переступит
порог его дома.
Я
это
полностью
одобрил. В
течение
какого-то
времени я
полностью одобрял
все, что он
говорил. Я
ведь собирался
стать, как он.
И в этом, увы,
немало
преуспел.
* * *
Картину
с двумя
черными и
двумя белыми
мальчиками я
продал
одному
миллионеру,
торговцу недвижимостью
и страховыми
полисами в
Техасе, в
городе Лаббок,
владельцу
самой полной,
по его
словам,
коллекции произведений
Дэна Грегори
во всем мире.
Насколько
мне известно,
не только
самой полной,
но и
единственной.
Он даже выстроил
для нее
обширный частный
музей.
Он
каким-то
образом
вызнал, что я
был подмастерьем
у Грегори, и
позвонил с
вопросом, не
сохранилось
ли у меня
каких-нибудь
работ моего мастера,
с которыми я
был бы готов
расстаться. У
меня была
только эта. Я
не смотрел на
нее уже много
лет,
поскольку
она висела в
ванной, примыкающей
к одной из
многочисленных
комнат для
гостей, куда
мне не было никакой
причины
заходить.
–
Вы продали
единственную
картину,
которая была
о чем-то, –
сказала
Элисон Уайт. –
Мне нравилось
рассматривать
ее и
воображать,
что
случилось
дальше.
* * *
А,
и еще
последнее,
что сказала
мне Элисон
Уайт, перед
тем, как уйти
вместе с
Целестой
наверх, в
свой флигель
с бесценным
видом на
океан:
–
Мы пойдем,
чтобы не
мешать тут, –
сказала она, –
и нам теперь
все равно,
узнаем ли мы
когда-нибудь,
что находится
в амбаре.
