* * *
Начнем
еще раз.
Жилище
Грегори
снова стало
тремя
отдельными
подъездами
вскоре после
того, как он,
вместе с Мэрили
и Фредом
Джонсом,
отбыл в
Италию, чтобы
принять участие
в грандиозном
социальном
эксперименте,
затеянном
Муссолини.
Хотя и ему, и
Фреду к тому
времени было уже
за пятьдесят,
они подали
прошение на
имя самого
Муссолини, и
получили от
него
соизволение
на то, чтобы
нарядиться в
форму пехотных
офицеров
итальянской
армии, без
каких-либо
знаков различия,
и изображать
на картинах
эту армию в
действии.
Они
погибли
почти в
точности за
год до вступления
Америки в
войну –
кстати, не
только против
Германии,
Японии и
прочих, но и
против
Италии. Их
убили седьмого
декабря 1940
года близ
египетского
селения
Сиди-Баррани.
Как сообщает
мне
«Британская
энциклопедия»,
тридцать
тысяч
англичан
смяли в битве
при Сиди-Баррани
восемьдесят
тысяч итальянцев,
захватив
сорок тысяч пленных
и четыреста
стволов.
Под
захваченными
стволами
энциклопедия
имеет в виду
не ружья и не
пистолеты.
Она имеет в
виду здоровенные
артиллерийские
орудия. А
учитывая, что
Грегори и его
приятель
Джонс были
помешаны на
всякого рода оружии,
необходимо
отметить
здесь, что
прикончили
их танки «Матильда»,
пулеметы
«Стэн» и «Брэн», а
также
винтовки
«Энфилд» с примкнутыми
штыками.
* * *
Почему
же Мэрили
уехала в
Италию
вместе с Грегори
и Джонсом?
Потому что
она любила
Грегори, а он
любил ее.
Проще
некуда, мне
кажется.
* * *
Самый
восточный из
трех
подъездов,
принадлежавших
когда-то
Грегори, как
я обнаружил
только что во
время своего
недавнего
путешествия
в Нью-Йорк,
является
теперь
дипломатической
миссией и
резиденцией
делегации
Салибарского
эмирата в
Организации
Объединенных
Наций[43]. Я
никогда в
жизни не
слышал о
Салибарском эмирате,
и моя
«Британская
Энциклопедия»
тоже о нем не
знает. Там
есть только
статья о
пустынном
оазисе
Салибар, где
проживает
одиннадцать
тысяч
человек –
примерно как
в
Сан-Игнасио.
Цирцея
Берман
считает, что
мне давно
пора
обзавестись
новой
энциклопедией,
и парочкой
новых галстуков
заодно.
Большая
дубовая
дверь на
тяжелых
петлях все
еще на месте,
только
колотушки в
форме
горгоны на
ней больше
нет. Горгону
Грегори
забрал с
собой в
Италию, и я
встретился с
ней на
парадной
двери палаццо
Мэрили во
Флоренции,
после войны.
Теперь
она,
наверное,
переехала
еще куда-то,
потому что
любимая
Италией, и
мной, контесса
Портомаджоре
умерла
естественной
смертью, во
сне, в ту же
самую неделю,
что и любимая
мной Эдит.
