Весь
взвод
веселился по
этому поводу,
когда нам
раздавали
почту. «Как
дела в
китайском
квартале?» – слышал
я вечные
шутки. «Что, от
Сэма Ву ничего
не пришло? Не
иначе, как
кто-то
подсыпал яду
ему в лапшу!». И
так далее.
После
окончания
войны он
отдал мне мои
картины, и
больше я его
не видел.
Вполне
возможно, что
он никогда ко
мне особенно
хорошо и не
относился. Я
для него
представлял
интерес
исключительно
в военное, а
не в мирное
время.
* * *
И
снова 1933 год.
После
гадостей за
обедом я не
удивился бы,
если бы меня
препроводили
в чулан за
отопительным
котлом, сказав,
что там я и
буду спать.
Однако я был
отведен на
третий этаж,
в самую
роскошную комнату
из всех,
которые
доводилось занимать
на этой земле
Карабекянам.
Там я должен
был ждать,
пока у Грегори
появится
время
принять меня
– по расчету
Фреда Джонса,
около
полуночи,
примерно
через шесть
часов.
Грегори
давал званый
обед в
гостиной, находившейся
прямо под
моей комнатой.
Приглашены
были, среди
прочих, Эл
Джолсон и
комический
актер Уильям
Филдс, а
также
писатель Бут
Таркингтон,
чьи рассказы
Грегори
иллюстрировал
бессчетное
количество
раз. Никого
из них я так и
не встретил,
потому что
никто из них
не появился
больше в этом
доме – после
жестокой
ссоры с Грегори
по поводу
Бенито
Муссолини.
Что
касается
комнаты, куда
меня
поместил Джонс:
это была
подделка под
спальню
императрицы
Жозефины авторства
Дэна Грегори,
уставленная
подлинным
французским
антиквариатом.
Она служила
спальней для
гостей, а не для
Грегори и
Мэрили.
Заточить
меня в ней на
шесть часов
воистину
было
задумкой в
высшей
степени
садистской. С
одной
стороны
Джонс, с
совершенно
серьезным
выражением
лица, дал мне
понять, что
на время
моего ученичества
эта комната и
станет моей
спальней, как
будто для
человека
столь
низкого
происхождения,
как я, спать в
таких
хоромах было обычным
делом. С другой
стороны я не
решался ни до
чего в ней дотронуться.
Для верности
Джонс еще
сказал мне: «Вести
себя как
можно тише и
ничего не трогать».
Могло
даже возникнуть
впечатление,
что они пытались
от меня
избавиться.
* * *
Я
только что
устроил
Целесте и ее
дружкам на
теннисном
корте
небольшой
опрос:
«Скажите,
когда жили
следующие
личности:
Уильям Филдс,
императрица
Жозефина, Бут
Таркингтон,
Эл Джолсон».
Единственным,
кого они
угадали, был
Филдс. Его старые
ленты
показывают
иногда по
телевизору.
Я
упомянул
здесь, что
никогда не
видел его, но
тем вечером я
прокрался из
своей золоченой
клетки на лестничную
площадку и
подслушал,
как прибывали
знаменитые
гости. И я
различил
безошибочно
узнаваемый
гнусавый
говорок
Филдса,
представлявшего
Грегори
женщине, пришедшей
с ним: «А вот,
красавица
моя, и Дэн
Грегори, плод
любовной
связи индейца-недомерка
и сестры Леонардо
да Винчи».
