Так
что Грегори
был напуган и
мучился совестью.
Когда он,
пристыженный,
пришел
навестить
Мэрили в
больницу, он
стал уверять
ее, что
раскаивается,
и так любит
ее, что готов
дать ей все,
что она ни
пожелает – все,
что угодно.
Он-то,
наверное,
думал, что
она попросит
бриллиантов
или
чего-нибудь в
этом роде, а
она попросила
человека.
Она
попросила
меня.
* * *
Цирцея
Берман
предположила,
что я был для
нее заменой
тому
армянскому
ребенку,
которого изгнали
из ее чрева в
Швейцарии.
Возможно.
* * *
Мэрили
объяснила
Грегори, что
написать в телеграмме,
потом –
сколько
денег
выслать и
как, и так
далее, и так
далее. Когда
я достиг
Нью-Йорка,
она все еще
была в больнице,
но она никак
не ожидала,
что он бросит
меня на вокзале
одного.
А
он именно это
и сделал.
В
нем опять
проснулась
злоба.
* * *
Но
и это была
еще не вся
правда. Всю
правду я не узнал
до тех пор,
пока не
посетил
Мэрили во Флоренции,
после войны.
Кстати, к
тому времени Грегори
уже десять
лет как лежал
в могиле, в
Египте.
Только
после войны
Мэрили,
теперь уже
контесса Портомаджоре,
рассказала
мне, что я и
был причиной
того, что она
полетела в 1932
году вниз по лестнице.
Она берегла
меня от этого
стыдного
знания – как и
Дэн Грегори,
хотя и по совсем
иным
причинам. В
тот вечер,
когда он ее чуть
не убил, она
пришла к нему
в мастерскую,
чтобы заставить
его наконец
серьезно
отнестись к
моим работам.
За все те
годы, что я высылал
в Нью-Йорк
рисунки, он
ни разу не
взглянул ни
на один из
них. Мэрили
казалось, что
на этот раз
все будет
иначе, потому
что Грегори
находился в
самом приятном
на ее памяти
расположении
духа. Знаете,
почему? В тот
день он
получил
благодарственное
письмо от
человека,
которого
считал величайшим
вождем в
мире, от
итальянского
диктатора
Муссолини,
того самого,
кто поил
своих врагов
касторкой.
Муссолини
благодарил
его за свой портрет,
который Грегори
написал и
преподнес
ему в дар. Муссолини
был
изображен в
генеральской
форме во
главе
батальона альпийских
стрелков, на
рассвете на
вершине горы.
Можете быть
уверены, что
каждая
деталь, все
оторочки,
канты,
галуны, петлицы,
выпушки, все
ордена были
выписаны в
точности так,
как положено.
Никто не мог
изобразить
военную
форму лучше,
чем Дэн
Грегори.
Кстати,
когда
Грегори
восемью
годами позже
расстреляют
в Египте
англичане, на
нем тоже
будет итальянская
военная
форма.
