Неправда.
* * *
Он
тоже не
знает, что
содержится в
амбаре. Хотя
признаюсь,
что в чем-то
он все же
прав. Я действительно
извлек
выгоду из
необычных
обстоятельств,
предоставленных
мне войной.
Разумеется, ничего
из тех
трофеев,
которые
передавали
нам воинские
подразделения,
захватившие
их, украсть я
не мог. Все
они шли под
расписку, и
ревизоры из
отдела
финансов
навещали нас
очень часто.
Но
наши
скитания в
тылу
сталкивали
нас с отчаявшимися
людьми,
которые
желали как-то
сбыть
принадлежавшие
им картины. И
вот тут нам
иногда
подворачивались
очень выгодные
сделки.
Нет,
никому не
досталось
произведение
старых мастеров
или полотно,
явно
пришедшее из
церкви, музея
или
известной
частной
коллекции. По
крайней мере,
мне о таком
неизвестно.
Полностью
уверенным
быть сложно.
Приспособленцы
везде
приспособленцы,
а воры везде
воры, в том
числе и в
мире искусства.
Сам
я приобрел
неподписанный
набросок углем,
который
напомнил мне
Сезанна, и
подлинность
которого я
потом
удостоверил.
Теперь он
находится в
постоянной
экспозиции
Института
Дизайна в
Род-Айленде.
Кроме того, я
выкупил
картину
Матисса,
любимого
моего художника,
у вдовы,
которая сказала,
что ее
покойный муж
получил ее
прямо из
первых рук.
Впрочем, я также
обжегся на
фальшивом
Гогене, и поделом.
Все
свои покупки
я пересылал
на хранение единственному
человеку во
всех
Соединенных
Штатах, которому
я доверял.
Его звали Сэм
Ву, он владел
китайской прачечной
в Нью-Йорке и
какое-то
время служил
поваром у моего
бывшего
мастера,
иллюстратора
Дэна Грегори.
Вот
так вот:
сражаться за
страну, в
которой знаешь
всего одного
человека, да
и тот – из китайской
прачечной.
А
в один
прекрасный
день мой
взвод
художников
был брошен в
бой, в
попытке
сдержать, если
получится,
последний
большой
прорыв
немцев во
Второй Мировой[22].
* * *
Но
ничего из
этого не
лежит в
амбаре, и
даже не принадлежит
мне больше. Я
все продал,
когда вернулся
с войны домой,
получил
порядочную
пачку денег и
вложил их на
бирже. Я
отказался от детской
мечты стать
художником. Я
поступил в
Нью-Йоркский
университет,
чтобы изучать
бухгалтерию,
экономику,
деловое право
и основы рекламы.
Мое будущее
лежало среди предпринимателей.
Вот
что я думал
об искусстве
и своем месте
в нем: да, я мог
в точности запечатлеть
любую увиденную
сцену, запасшись
терпением и
рисовальными
принадлежностями
отличного
качества. В
конце концов,
я был
талантливым
подмастерьем
у самого
дотошного
иллюстратора
нашего
времени, Дэна
Грегори. Но
все, что мог
делать он, и
на что способен
я, делают теперь
фотоаппараты.
Я уверен, что
именно эта мысль
подталкивала
импрессионистов,
кубистов,
дадаистов,
сюрреалистов
и так далее в
их попытках,
весьма
успешных,
создания
таких картин,
которые не
под силу
фотоаппаратам
и людям вроде
Дэна Грегори.
