Автопортрета
там тоже нет.
И
ничего,
имеющего
религиозный
смысл.
Ну
как,
завлекательно?
Даю
подсказку:
то, что
внутри,
больше, чем
хлебница, и
меньше, чем планета
Юпитер.
* * *
Даже
Полу
Шлезингеру
не удалось
подобраться к
отгадке
тайны моего
амбара, хотя
он и говорил мне
неоднократно,
что не
понимает, как
может
продолжаться
наша дружба,
если я не
считаю, что
могу ему
довериться в
таком деле.
Амбар также
приобрел
определенную
известность
в околохудожественных
кругах. Когда
мои
посетители
заканчивают
экскурсию по
особняку, они
всегда просят
провести их
по амбару. Я
отвечаю, что могу
обвести их вокруг
амбара, если
уж им так
хочется.
Кстати, одна
из его стен – памятное
место в
истории живописи.
В самый
первый раз,
когда Терри Китчен
взял в руки
краскопульт,
направил он
его на кусок
строительного
картона,
прислоненный
к моему амбару.
–
Что же
касается содержимого
амбара, –
говорю я им, –
то там всего
лишь бесполезный
секрет
выжившего из
ума старика,
и мир узнает
его, как
только я
отправлюсь
на великий
художественный
аукцион в
небесах.
5
В одном
журнале было
написано,
что они точно
знают, что
там
находится:
величайшие
из картин абстрактных
экспрессионистов,
которые я придерживаю
от выхода на
рынок, чтобы
набить цену
на
посредственные
полотна в
своем доме.
Это
не так.
* * *
После
опубликования
этой статьи
мой соотечественник
из
Саут-Хэмптона,
Кеворк
Ованесян, предложил
мне три миллиона
за
содержимое
амбара, не
глядя.
–
Я не могу вас
так
обманывать, –
сказал я ему. –
Это не
по-армянски.
Взять
у него деньги
– все равно,
что продать ему
права на
Бруклинский
мост[21].
* * *
Другой
отклик на ту
же статью был
менее забавным.
Кто-то, чье
имя мне
ничего не
говорило, прислал
письмо в редакцию,
где утверждал,
что был
знаком со
мной во время
войны. Скорее
всего, так и
было. По
крайней мере,
ясно, что он
знал о моем
взводе
художников,
поскольку
довольно
точно описал
его. Он также
знал, какое
задание мы
получили
после того,
как немецкую
авиацию
выгнали из
неба над
Германией и
спрос на наши
масштабные маскировочные
шутки исчез.
Больше всего
мы были похожи
на детей, которых
пустили на
склады
Санта-Клауса:
в нашу задачу
входило
оценить и
описать все
трофейные
произведения
искусства.
Автор
письма
служил в
ставке
главнокомандующего,
и я, возможно,
даже сносился
с ним время
от времени.
Дальше в
письме он
излагал свои
подозрения,
что я,
воспользовавшись
ситуацией,
украл несколько
шедевров,
которые
должны
теперь быть
возвращены
законным владельцам
в Европе.
Опасаясь
судебного
преследования,
я запер эти шедевры
в амбаре.
