Толпа взорвалась вторично. Карман сам истерически хохотал после каждого анекдота, противно гримасничая и разбрызгивая слюну.
Я сам не раз наблюдал эти уличные представления. Не знаю, есть ли они сейчас? Тогда это действительно было очень смешно.
— Анекдоты о великом украинском народе! Опять же дружеские, и гостей с Украины прошу покорнейше не обижаться! Итак, поезд «Киев-Москва». На верхней полке едет хохол. Сидит, ноги свесил и машет ими в воздухе. Запах от потных, нестиранных много недель носков переполняет купе. На нижней полке едет пожилая, очень добропорядочная дама. Вонь от носков душит ее. Она давится, ее вот-вот потянет блевать.
«Мужчина! — наконец не выдерживает она. — Вы носки хоть когда-нибудь меняете?»
«Носки? — отвечает хохол. — Поменяю. Но только на сало». Ха-ха-ха! Вот такие дела!.. Продолжаем тему. Урок в грузинской школе:
«Учитель: Гогия! Иди к доске! Разбэри по члэнам предложение: «Папа и мама пошли баня».
Гогия: Пожалуйста, учитель. Мама — подлэжащее, папа — надлэжащее, баня — прэдлог!
— Хорошо, Гогия. Только баня — это нэ прэдлог, а мэсто имэния».
Публика смеялась от души. Далее пошли анекдоты о кавказцах и молдаванах, чукчах и прапорщиках, Василии Ивановиче и Петьке, Штирлице и Мюллере, не были забыты старые, но больше всех досталось новым правителям страны. Второе отделение концерта, как и было обещано, получилось действительно очень веселым. Наконец, долговязый юморист, вспотевший и охрипший после столь долгого и бурного выступления, достал свой мешок и снова пошел по кругу.
Стемнело. Изящные трехголовые фонарики осветили замедливших движение людей, старенькие домики с разноцветными балкончиками, заставленные матрешками и самоварами столики, витрины, подоконники первых этажей. Тусклый свет проник в переулки и подворотни, осветив неунывающие лица подрастающего поколении: московских ребят и девчонок, приехавших сюда из разных районов столицы обсудить новости, поболтать, попеть, побаловаться травкой или распить бутылочку недорогого вина. Зазвенели гитары. Загремели магнитофоны. Заругались местные старушки, давно привыкшие к здешнему шуму и возмущающиеся всегда больше для строгости и порядка. В переулке двое парней сцепились в беззлобной драке. Вокруг немедленно собралась толпа. Затрещал милицейский свисток. Бойцов быстро разняли. Послышались громкие пьяные голоса. И, в отличие от всего окружающего мира, Арбат совсем не спешил пока засыпать, обретая второе, еще более жизненное дыхание.
