На улице двойник, переодетый крестьянином, спрашивал у прохожих. И всегда получал один и тот же ответ:
— Вы — наш Перейра.
С некоторыми вариациями:
— …а я еще один.
Или:
— Вы — тот самый Перейра да Понте, а ваша матушка — Мартинс, как и моя.
Или:
— Вы — наши уши.
Или еще, как ответила ему продавщица змей на рынке Терезины:
— Перейра, превратись хоть в мангуста, я тебя все равно узнаю. Ты — сердце, которое бьется у меня в груди.
Двойник вышел отменный. Перейра дал ему прочесть новогоднюю речь, которую он приготовил для иностранных канцелярий. Это была речь, взвешенный тон и политическая эрудиция которой безвозвратно порывали с веселыми отрыжками выступлений почившего Генерала Президента. Дипломаты тем более оценили «европейский настрой» этой речи (выражение принадлежит сэру Энтони Кальвину Куку, послу Великобритании), что в основном новый президент гарантировал всем сохранение их «привилегированных отношений» (разграбление недр) в спокойной обстановке «непрерывного гражданского мира» (покорности верхнему слою).
С бокалом шампанского в руке двойник принимал поздравления, предназначенные Перейре, который в своем личном кабинете немного погодя уже вел переговоры о процентных ставках на золото, никель, нефть и акмадон. Себе лично Перейра требовал больше, чем почивший Генерал Президент, однако он умел заставить закрыть на это глаза, открыв счета во всех банках, где находились доверенные лица каждого из его собеседников.
— Примите это как дань моего уважения вашей семье, господин посол.
И чтобы заглушить последние возражения, прибавлял:
— Дань уважения, комиссионные от которой положены вам по праву.
С сэром Кальвином Куком он даже позволил себе небольшую шутку:
— Наши марксистские друзья правы: семья — основная ячейка капиталистического общества, особенно если является частью совета администрации.
Вот так. Убежденный в крепости собственной власти внутри страны, обеспеченный солидными счетами в зарубежных банках, Перейра смог наконец усмирить свою местную агорафобию, предавшись своей второй страсти — путешествиям.
Прежде чем сбежать (от себя самого он не мог скрывать, что речь идет именно о бегстве), он вызвал своего двойника. Он объявил ему, что отправляется в путешествие и оставляет вот здесь, в этом тайнике, «вот в этом, в барабане, видишь?», речи, которые двойник будет произносить в его отсутствие. На каждый случай была приготовлена особая речь. Двойник не мог ошибиться: они были сложены стопкой в хронологическом порядке.
