— Несомненно, это новый очаг сопротивления Советам, — коротко бросил Корнилов.
— Однако необходимо учитывать, что в зимовниках мы с наступлением весны будем отрезаны половодьем Дона, а также ощущать постоянную угрозу, исходящую от железной дороги Царицын — Торговая — Батайск. — Деникин водил карандашом по топографической карте, разложенной на столе. — И как только все эти железнодорожные узлы окажутся в руках большевиков — мы попадём в ловушку. И тогда о пополнении добровольцами можно будет только мечтать. Совсем в духе незабвенного гоголевского Манилова.
— Ну, уж вы и за Гоголя ухватились, — усмехнулся Лукомский. — И почему вы считаете, что большевики не смогут взять Екатеринодар?
— Я ещё не привёл всех доводов в пользу похода на Кубань, — спокойно отреагировал Деникин, хотя его и задела язвительность Лукомского. — Согласитесь, степной район, куда вы предлагаете передислоцировать армию, а это как-никак пять тысяч ртов, очень уязвим во многих отношениях. Зимовники находятся друг от друга на значительных расстояниях, в условиях почти полного бездорожья. Жилых помещений — наперечёт. Где будут жить люди? Где они возьмут топливо? А главное — придётся раздробить более или менее цельную войсковую силу на мелкие отряды, которые будут находиться в отрыве друг от друга, не имея никаких средств связи между собой. И кто тогда помешает противнику разгромить нас по частям?
— К тому же, — добавил Алексеев, — степной район из всех видов продовольствия имеет в наличии лишь немолотое зерно да сено для скота.
— В Екатеринодаре мы сможем организовать работу по активному комплектованию Добровольческой армии, — продолжал Деникин. — Итак, первый вариант — идти в задонские степи — неприемлем, Второй — даже при том, что в этом случае мы идём на большой риск, особенно в силу того, что смутно представляем себе обстановку на Кубани, — всё же предпочтительнее. Если вы, Лавр Георгиевич, остановитесь на первом варианте — мы, безусловно, подчинимся вашему приказу. Но благоразумие подсказывает нам идти на Кубань.
Корнилов долго молчал. Он мысленно взвешивал все «за» и «против». Кроме того, он не привык, чтобы его мнение, а тем более его планы кто-то оспаривал. И всё же сказал — хмуро и едва ли не через силу:
— Пусть будет по-вашему, господа. Завтра я отдаю приказ о выступлении. Цель похода — взятие Екатеринодара.
Деникин и Алексеев облегчённо вздохнули. Лукомский же только развёл руками, но ввязываться в новый спор не стал.
