Заходящее солнце окрасило облака в цвет крови.
Красные копья пронзили синеву неба.
Наконец старушке удалось осилить сухие губы. Слово слетело с них, точно лист с отсохшей ветки вяза:
- Сыночек!
Сын сидел за окном хмурый и тихий, как смерть.
Жить ей оставалось несколько минут. Ровно столько, сколько нужно для того, чтобы подняться, войти в комнату, склониться над изголовьем, приложиться губами к горячему лбу, разглядеть в ее глазах последние признаки любви и жизни.
Но он не двинулся с места, пока все не было кончено.
Только тогда сын подошел к окну, привстал на цыпочки и заглянул внутрь.
В комнате стоял полумрак, рассмотреть что-либо было трудно.
Он весь потянулся вверх, чтобы лучше разглядеть свершившееся. Великую месть. Вверх потянулись щиколотки, икры, колени, бедра. Мускулы напряглись, в лицо бросилась кровь. И сердце рвалось вверх, еще быстрее разгоняя кровь. Даже волосы на голове, казалось, встали дыбом, все налившись ужасом. Во рту шевельнулся язык, и с губ сорвалось то единственное слово:
- Мама!
В постели смеялась покойница.
