Орудия вели беглый огонь. Хотя бы раз попасть в стальную громадину! А танки, словно издеваясь над нами, в развернутом боевом строю, с грохотом приближались к станице. Я уже отчетливо видел их неуклюжие тяжелые силуэты. Языки огня вылетали из пушек.
Мы с Грицко Панасюком подносили снаряды. Мухамед быстро хватал их из наших рук, загонял в казенную часть ствола и щелкал замком. А затем звучал короткий возглас Коли Усиченко:
— Готово!..
— Огонь! — командовал сержант Сорокин.
— Получай, сволочь, чего хотел! — с удовлетворением произносил после каждого выстрела Мухамед. Только Коля оставался спокойным — он наводил орудие.
За нашей спиной вспыхнуло пламя на крышах хат. В воздухе запахло гарью.
— Огонь! Скорее, ребята! — доносились голоса командиров взводов. Но нас не надо было подгонять, хотя люди и так валились с ног от усталости. В каждом расчете по одному-два артиллериста было выделено для охраны батареи от немецких диверсантов, которые могли появиться в любую минуту, причем откуда их меньше всего ожидали. Они могли скрываться между домами, в садах, могли незаметно подойти к станице, вынырнув из степного мрака. А тут вдруг кончились снаряды в ящиках, поставленных нами в ниши, которые мы вырыли вчера вечером возле каждого орудия. А остальные снаряды остались на прицепах тракторов, стоявших в нескольких десятках метров позади нас. Чувствую, как пот градом катится но моей спине, застилает глаза, течет в уголки рта, а руки немеют от усталости. Однако я бегу с двумя снарядами к орудию, спотыкаюсь о его станину…
И вдруг помощь, на которую мы меньше всего рассчитывали: колхозные девчата.
— Ребята, можно мы вам поможем?
Не успел я ответить, как уже две из них побежали за мной к прицепам, схватили по снаряду, прижали к груди. Так мы и бегали к орудию и обратно…
Столь неожиданную для нас помощь мы встретили с нескрываемой радостью. Девушки разбежались по расчетам, работа у орудийной прислуги пошла теперь веселее. Накалялись стволы орудий, таяли снаряды. Впрочем, кто их жалел в такой обстановке? Вытирая пот со лба, мы поглядывали на наших добровольных помощниц.
— Девчата, а когда разгромим фрицев, можем рассчитывать на поцелуй? — кричал Грицко.
— Тебе, может, и хватит поцелуя, а мне нет! — смеялся Мухамед, щелкая замком орудия.
— Разгромите и возвращайтесь, а там будет видно, — ответила одна из помогавших нам девушек. Они продолжали подносить снаряды, сгибаясь под их тяжестью.
Сколько уже лет прошло с тех пор, но мне все время кажется, что это было вчера: и та ночь, и станица, освещенная заревом пожара, и взрывы вражеских снарядов, и грохот наших орудий, и девчата — стройные, красивые, сильные, с черными как смоль волосами, такие бесстрашные…
