Мать с досадой махнула рукой, что-то сказала и, повернувшись к нему спиной, заспешила в дом. И вдруг круто обернулась, встревоженно стала вглядываться в его лицо.
Еще сердясь, она сделала шаг, другой и опять что-то спросила его.
— Ничего не слышу, мама. Не думай, я тебя не обманываю.
И только после этих слов в глазах у матери мелькнул страх. Она взяла обеими руками его голову, резко наклонила к себе (сын уже перерос мать) и прокричала что-то в самое ухо. Ее голос едва-едва пробился сквозь толщу тишины, понять же, что она говорит, было невозможно.
— Нет, мама, не слышу. Только чуть-чуть.
Мать будто онемела. Потом встрепенулась, схватила за плечи Бориса и стала трясти, что-то выкрикивая. Борис с недоумением смотрел на нее.
И мать поняла… Она прижалась к нему головой и тихо заплакала. Потом с трудом оторвалась, дрожащей рукой вытерла почему-то не глаза, а рот и заспешила в дом. Через минуту она вышла на крылечко, сделала знак рукой:
«Жди меня здесь. Я скоро вернусь».
Минут через десять она возвратилась с Сашкой, их старшим, заменившим отца после его смерти. Но что мог посоветовать брат! Ехать в Москву? Денег на это не было.
Единственное, что они могли сделать — немедленно отправиться в местную больницу.
Их принял седой сухонький старичок.
«Не купался ли вчера потным?» — написал он на листке бумаги.
— Купался, — ответил Борис.
Доктор укоризненно покачал головой.
«А когда плыл к берегу, чувствовал озноб?»
Кто его знает. Кажется, чувствовал. Ему вообще как-то не по себе стало примерно часа через полтора после того, как их выбросило на берег. У него действительно мурашки по спине ползали, но тогда Борис не обратил на это особого внимания, добраться бы до дому.
Да неужто из-за этого можно оглохнуть? Чепуха какая-то!
А врач тем временем начал о чем-то расспрашивать мать и старшего брата. Расспрашивал долго и все, что узнавал, записывал.
Так закончились крушением великолепные планы двух отважных путешественников.
Пришлось сознаться старшему брату, что «каравелла» «сидит» на камне. К удивлению Бориса, Сашка к этому отнесся довольно спокойно.
— Возвратилось бы здоровье, десять лодок построим…
Эти слова Борис не услышал, но по его лицу понял, что тот сказал. И вообще, как ни подавлен был в эти дни Борис, жизнь брала свое. Он волей-неволей стал приспосабливаться к своему странному и мучительному состоянию. Движение губ, выражение глаз, нахмуренные брови или, наоборот, вскинутые вверх, надломленные в раздумье, жесты — за всем этим теперь Борис следил внимательно.
