— Наверно, интересная экспозиция?
— Во всяком случае, разнообразная, на любой вкус. Кто в лес, кто по дрова. Думаю, ты найдешь себе что-нибудь по сердцу.
— Я заранее знаю, что именно окажется мне по сердцу! — твердо заявил Алексей.
...Солнце стояло в зените, и Алена щурилась — одновременно и от ярких лучей, и от непроизвольной улыбки, которая сама собой, как непокорное живое существо, растягивала ее губы.
«Я похожа на Чеширского кота из «Алисы в стране чудес», — думала она. — тот симпатичный котище растворялся, а его улыбка еще долго продолжала висеть в воздухе. Так и я... как будто стала легкой—легкой и прозрачной, просвечиваю на солнце насквозь... И только моя радость висит над тротуаром...»
— Жмуришься, как кошечка, — заметил Алексей.
— Разве я сама с собой разговаривала?
— Нет, а что?
— Да как раз представила себя существом из породы кошачьих.
— Кисонька? Да, похожа.
— Хвост, что ли, вырос? Или еще хуже — усы?
— Скажешь тоже! Усы — у брюнеток. А ты вся беленькая... Говорят же — «кошачья грация», так я именно об этом. Ты — как с портретов Ренуара.
— Толстушка, что ли?
— Фу! — вздрогнул он. — Перестань из моих слов извлекать худшее. Не толстушка, а... Ну, Ренуар же сам признавался, что ему нравятся «женщины типа кошечек».
Как это замечательно — идти вдвоем, стараясь попасть друг с другом в ногу, и болтать вот так, о всякой ерунде, ни о чем! Простенькое, незамысловатое и такое в то же время какое-то необыкновенное удовольствие!
А Алексей, как выясняется, еще и с изобразительным искусством знаком. И даже вкусы у них общие: Алена тоже любит прозрачную, вибрирующую живопись импрессионистов.
Тепло разлито в майском воздухе, искрящемся, как на полотнах Пьера Огюста Ренуара, и таким же теплом насыщается, напитывается душа...
— Если б я в самом деле была кошкой, я бы сейчас громко замурлыкала.
— Почему?
— Мне с тобой очень хорошо.
Он на ходу заглянул ей в глаза — не шутит ли?
— Не шучу, — ответила Алена на безмолвный вопрос и лукаво объяснила: — Чистая правда. Я радуюсь прогрессу.
— Какому прогрессу?
— Не научно-техническому, естественно. Прогрессу в наших отношениях.
— А в них что-то изменилось?
— Еще бы! По пляжу шагали порознь, а теперь уже — взявшись за руки.
— Ты против?
— Ну что ты, очень даже за. — Она усмехнулась, но не насмешливо, а разнеженно. — Вспоминается младшая группа детского сада, мы там так же гуляли парами.
— Все-таки ты надо мной подшучиваешь.
— Ничуть! Я обожала свой садик. Меня под Новый год всегда назначали Снегурочкой. И еще там часто давали на полдник такой пышный розовый зефир. А ты — любил?
