В эту минуту в дверь постучался швейцар. Он подал Марселю письмо.
– С вас три су,– сказал он.
– Вы в этом уверены? – спросил художник.– В таком случае будем считать, что три су за вами.
И он захлопнул у него под носом дверь. Марсель взял письмо и распечатал. Едва пробежав глазами несколько строк, он стал выкидывать акробатические номера и во всю глотку запел следующий знаменитый романс, изливая в его мелодии свое буйное ликование:
Было четверо юных друзей.
Заболели все четверо сразу,
И в больницу бедняг отвезли.
Тилили! Тилили! Тилили!
– Так! Так! – воскликнул Шонар и подхватил песню:
На одну кровать положили
Четверых, поперек, как поленья.
– Ну, это старая песня. Марсель продолжал:
Вот подходит к болящим сестра.
Трарара! Трарара! Трарара!
– Если ты не замолчишь,– пригрозил Шонар, чувствуя, что ему грозит психическое расстройство,– я тебе сейчас исполню аллегро из моей симфонии на тему о значении синего цвета в живописи.
И он подошел к роялю.
Марселя словно окатили холодной водой. Он сразу же пришел в себя.
– Держи! – сказал он, передавая письмо приятелю.– Читай!
То было приглашение на обед к некоему депутату, просвещенному покровителю искусств и, в частности, покровителю Марселя, который изобразил на полотне его виллу.
– На сегодня! – сказал Шонар.– Как жаль, что приглашение не на двоих. Впрочем, ведь твой депутат – сторонник правительства. Ты никак не можешь, ты просто не имеешь права принять его приглашение, убеждения не позволяют тебе есть хлеб, орошенный народным потом.
– Вздор,– ответил Марсель,– он депутат левого центра. На днях он голосовал против правительства. К тому же он должен устроить мне заказ, он обещал ввести меня в высшее общество. А потом, должен тебе признаться, что хоть сегодня и пятница, я голоден как Уголино и во что бы то ни стало хочу пообедать – вот и все.
– Есть и другие препятствия,– продолжал Шонар, который несколько завидовал удаче, выпавшей на долю приятеля.– Не можешь же ты идти на вечер в красной фуфайке и в колпаке как у грузчика.
– Я займу костюм у Родольфа или Коллина.
– Безумец! Ты забыл, что сейчас конец месяца и, следовательно, наряды этих господ заложены и перезаложены!
– Так или иначе, а до пяти часов я черный фрак где-нибудь раздобуду,– ответил Марсель.
– Я его целых три недели искал, когда собирался на свадьбу кузена. А дело было в начале января.
– Ну, так пойду как есть,– возразил Марсель, расхаживая по комнате крупными шагами.– Не допущу, чтобы пустой этикет помешал моим первым шагам в обществе!
