Каждый раз, когда Андрей звал Таню зайти к нему и, в конце концов, посмотреть его житье-бытье, она отвечала чуть улыбаясь: «В другой раз... Погуляем лучше на улице...» Но в этот субботний вечер в ее вдруг ставших серьезными глазах вспыхнула решимость.
— Хорошо. Приду. Завтра в полдень. Только не забудь встретить меня...
После, медленно возвращаясь домой, Андрей зашел в магазин. Долго стоял у сверкавших витражей, а затем вдруг засуетился, накупил разных сластей и бутылку марочного вина. И уже перед самым выходом из магазина не удержался и в кондитерском отделе затребовал самую красивую коробку шоколадных конфет.
На улице увидел цветы. В простом ведре, которое прижимала к груди пожилая женщина, светились белые и розовые астры. На их лепестках отражались отблески рекламных огней. Астры были любимыми цветами его матери. Он купил букет.
Дома, сунув покупки в кухонный шкаф, Андрей отыскал стеклянную банку, налил в нее воды и вместе с цветами отнес в комнату. Отойдя к дверям, оглядел всю комнату. Астры... Рядом с букетом в застекленной рамке стояла фотография Иринки. На какую-то долю секунды мелькнула мысль убрать ее, но, подержав холодную рамку в руках, Андрей машинально протер стекло и снова поставил на место.
Внизу хлопнула дверь, застучали легкие каблучки. Вернулась с завода Аля. Она ходила по дому, переодевалась, шумела, гремела, а потом вдруг сунула свой любопытный носик в комнату Андрея.
— Ба-а-тюшки мои! — степенным голосом пропела она и, не сдержавшись, прыснула: — Что же это такое здесь происходит? Уж не гостей ли вы ждете на ночь глядя, многоуважаемый Андрей Игнатьевич?
Бочком проскользнула в комнату, устремилась к букету и погрузилась в цветы всем розовым лицом:
— Чудненькие!
Андрей, любуясь Алей, все-таки проворчал:
— Во-первых, не нюхай — они ничем не пахнут. Во-вторых, не трогай руками — завянут. И, в третьих, не имей привычки после двенадцати заходить в комнату одинокого холостяка. Понятно?
