– Здравствуй … Яван.
– Здравствуй … Эржбета.
– Я к тебе по делу.
– Понимаю, что не по любви.
– А раз понимаешь, пригласи сесть.
– Садись.
– Что это такое все? – спросила она, садясь и кивком указывая на берестяные свитки на столе.
– Доносы, – сказал Яван.
– Что-то много очень. Вот уж не думала, что в Земле Новгородской столько умеющих писать.
– Писать и записывать – грунки разные, – заметил Яван. – Новгород – не Псков. Четверо писцов стараются, на торге. С утра до вечера, не разгибаясь, за плату добрую. За две дюжины сапов напишут на кого угодно и что угодно. Оно, конечно, больше ремесленники балуются, но бывает, что и купцы, а то и укупы из тех, кто деньгами затруднен. И то сказать – выгода.
– Какая же?
– Ну, как. Прямая выгода. Продал себя человек в холопья за некое количество денег. Что-то потратил, что-то сберег. Не всю же ему жизнь в холопьях ходить. А выкупиться – нечем. Вот и идет он к писцу, а тот ему пишет, что болярин или купец такой-то от дани уклоняется и связи с повелителем враждебной Новгороду Индии имеет с целью сопряжения.
– С целью чего?
– Имеется в виду свержение, но в народе почему-то считают, что сопряжение звучит государственнее. От трех до десяти таких доносов в день.
– А почему их несут именно тебе?
– Считается, что я приближенный князя и действую его именем.
– Но ведь это не так?
– А людей не переубедишь. А недавно жена одного мельника решила, что с нее хватит … Впрочем, тебе это наверное не интересно. Ты женщина серьезная, что тебе какая-то жена мельника…
Говоря все это, Яван рассматривал Эржбету, как мужчины обычно рассматривают бывших любовниц – не особенно стесняясь, оценивая перемены, не проявляя энтузиазма. Что ей от меня нужно, думал он. По своему ли она почину здесь, или же опять неуемная Марьюшка задумала что-то?
Манера сидеть у Эржбеты была все та же – не женская и не мужская. Колени вместе, правая ступня отставлена назад и вбок. Нож, конечно же, в сапоге – неизменный, остро наточенный, в кожаных ножнах. Легкая прочная сталь и костяная, свинцом утяжеленная, рукоять.
Кожа на носу у Эржбеты облезла. Эржбета боится солнца. Я, веснушчатый рыжий Яван, тоже боюсь солнца.
– Так что за дело у тебя ко мне? – спросил он.
– Дело несложное, – сказала Эржбета. – Жестокий город, Новгород. Приехала я навестить мужа, а его, оказывается, убили.
Яван уставился на нее не мигая.
– Мужа?
– Ну да.
– Ты вышла замуж?
– И не успела насладиться теплом семейного очага.
– Кто же твой муж … был?
